В 2022 году официальная инфляция составила 13,8%, но россияне ощутили ее на 17–22%, а каждый седьмой уверен, что за год цены выросли больше чем на 30%.
Россия унаследовала от СССР не только огромную территорию, привычку торговать ресурсами и манеру грозить всему миру. Но кроме этого, в стране осталась та уникальная «школа» статистики, которая позволяла Советскому Союзу в глазах граждан и даже партийного руководства оставаться «впереди планеты всей», в то время как каждый житель объективно видел застой и стагнацию. При этом на Западе понимали лживость советской статистики, но были уверены, что внутри министерств и ведомств циркулируют реальные цифры. Как оказалось, нет, и Кремль руководствовался теми же оценками, какие озвучивали в телевизоре и газетах.
Можно было бы сказать, что ситуация повторяется, но на деле она, похоже, и не менялась никогда. И Росстат, и правительство подгоняют статистику под пожелания «заказчиков» — в первую очередь, Владимира Путина. Пока российская экономика медленно, но уверенно скатывается в пучину бесперспективности, манипуляции с цифрами позволяют рапортовать о снижении уровня бедности, смертности, заболеваемости, безработицы и прочих факторов благосостояния страны. И это не просто самообман – на этих искаженных показателях строится и государственная политика. Как Росстат подгоняет цифры, и к чему это ведет, разобрал The Insider.
Живые и мертвые. Не по Симонову
В России смерти обычных граждан фиксируются довольно аккуратно, поэтому с большой долей уверенности можно сказать, сколько каждый месяц умирает (и рождается) россиян. На основе этой информации по идее должна оцениваться эффективность программ здравоохранения, борьбы с наркотиками и злоупотреблением алкоголем, с ДТП на дорогах.
Однако в стране годами выстраивалась система, при которой в свидетельство о смерти записывалась «нужная» для статистики причина. И виноваты в этом, в частности, «майские указы» Путина от 2012 года, которые предусматривали сокращение смертности от туберкулеза и других заболеваний, уменьшение смертей в ДТП. Разумеется, этих целей удалось достичь – правда, только в отчетах.
К примеру, стала резко снижаться смертность от туберкулеза – попутно росла смертность от ВИЧ, ведь про него в «майских указах» ничего не говорилось. Пожилые люди, которые раньше умирали от инфарктов, инсультов и рака, после 2012 года стали уходить просто «от старости».
Любимая графа смертной статистики – неопределенные «внешние причины». Сюда можно записать что угодно. Например, очень удачно в нее можно запихивать количество погибших на спецоперации* на Украине, конечно, в тех случаях, когда от подобных вопросов не отвертеться – как бы не может масштабная война длиться полтора года без видимых побед и видимых потерь.
*Специальная операция, согласно Википедии, отличается от обычных военных операций по целям (разведка, саботаж, подрывная деятельность и тому подобное) и методам (повышенная секретность и скрытность). Военные спецоперации, как правило, проводятся силами специального назначения (разведывательными, диверсионными и так далее).
Вооруженные силы РФ применяют на Украине артиллерию, танки, авиацию, ракетное оружие, регулярные армейские части и т.д. Таким образом, боевые действия на украинской территории нельзя назвать термином «специальная военная операция», поэтому наша редакция приняла решение называть происходящее войной.
По тем же причинам, в России коронавирус официально прошел в какой-то лайт-версии.
«Подделывание статистики во время пандемии неразрывно связано с враньем по причинам смерти в предыдущие годы. Если бы не было такого вранья до пандемии, не было бы и подготовленной почвы для того, чтобы так легко и непринужденно, нагло и тупо врать во время ковида», – отмечает независимый демограф Алексей Ракша.
Причем, подделка показателей была более чем очевидной, например, «собянинская полочка» в 650-700 ежедневных смертей от ковида для Москвы в августе 2020 года. Ни человеком больше, ни меньше.
«Так не может быть ни статистически, ни эпидемиологически, ни с точки зрения здравого смысла», – поясняет Алексей Ракша.
Невидимое подорожание
Показатель инфляции критически важен для бюджетных расчетов. В зависимости от индекса потребительских цен (ИПЦ) индексируются выплаты по гособлигациям, строятся прогнозы Центробанка и бизнеса. Однако каждый седьмой россиянин уверен, что за минувший год цены выросли больше чем на 30%, при этом Росстат показывает официальную инфляцию в 13,8%.
По данным опросов того же Центробанка, 24% домохозяйств в стране денег хватает только на еду, а еще 8% — не хватает даже на еду. Именно продукты в 2022 году дорожали больше всего, но Росстат включает в потребительскую корзину товары, цены на которые заведомо растут гораздо медленнее – например, обручальные кольца, поездки в ОАЭ, шубы, флешки, которые вообще дешевеют от года к году. Поэтому общий показатель и выходит не такой уж и печальный. Да и всегда можно сослаться на «лихие 90-е», которые мы пережили.
Еще одна уловка Росстата для занижения инфляции — отслеживание цен и расходов только в наиболее крупных населенных пунктах.
Новая методология бедности
В марте 2023 года Росстат зафиксировал минимальный за всю историю наблюдений уровень бедности. Все для той же картинки для Путина, который в 2020 году поручил сократить бедность вдвое к 2030 году. И хотя реальные доходы россиян падали который год, а с началом войны, санкций и кризиса, и вовсе обрушились, для достижения заданной цели прожиточный минимум отвязали от цен на продукты – на которые почти четверть населения, как уже указано выше, тратит все свои заработки. Вуаля – уже в первый год новой методологии бедных стало на 1,7 млн меньше.
Отрицательная безработица, побежденная преступность
В марте и апреле 2023 года уровень безработицы в России снизился до исторических минимумов – 3,5% и 3,3% соответственно. Можно было бы даже подумать, что страна испытывает экономический рост.
Но и тут есть свой подвох. Цифры, о которых отчиталась вице-премьер Татьяна Голикова – это отношение зарегистрированных на бирже труда безработных к общему числу работоспособного населения. Потенциальных работников и до мобилизации заметно (но не статистически) покосил ковид, а теперь война – причем, как в виде погибших или травмированных на Украине, так и в числе бежавших из страны. Кроме того, власти опять же считают города, а не удаленные провинциальные населенные пункты, откуда добираться на биржу труда дороже, чем получать пособие.
При этом на предприятиях, которые весной-летом 2022 года вынуждены были простаивать и отправлять работников по домам, увеличивая скрытую безработицу, в 2023 наступил и кадровый голод. В итоге, чтобы выполнить хоть какой-то заказ, работодатели нанимают пенсионеров, школьников, людей без опыта. Уровень безработицы при этом, разумеется, снижается, а уровень производства?
И наконец, в январе с 2023 года генпрокурор Игорь Краснов приказал прекратить публикацию сведений о преступности на специальном портале. Между тем, мужчины, вернувшихся с фронта, куда они ушли от неустроенности жизни в депрессивных регионах, да еще освободившиеся, «искупившие кровью» заключенные из ЧВК «Вагнера» вряд ли добавили позитива в криминальную статистику, что бы там ни заявлял Пригожин.
Не добавляет достоверности цифрам и неверие обычных граждан в полицию или же дворовые понятия «порешать самим». Лишь две трети россиян обращаются к правоохранителям после крах, грабежа или нападения.
Подделка статистики происходит практически во всех сферах государственной деятельности. Можно сказать, что это официальная внутренняя политика, система «вертикали власти» Путина. Десятилетиями строится «потемкинская» Россия, в которой неправда все – от количества подвижных танков в армии до голодающих провинциальных пенсионеров.
