На въезде и выезде из с. Богородского в Хабаровском крае стоят круглосуточные блокпосты, пропускающие только транзитный транспорт в сопровождении машин ГИБДД и только после прохождения санитарной обработки.
С 12 апреля райцентр Ульчского района закрыт на карантин: из трех тысяч жителей Covid-19 здесь заражены уже 117 человек – пятая часть от всех заболевших по Хабаровскому краю.
Как пишет издание «Сибирь.Реалии», в районе проживает 3600 человек из числа коренных малочисленных народов Крайнего Севера, из них 2700 – ульчи (более 90% от их общего числа по России), 200 нивхи, 200 негидальцы, и по десятку эвенов, эвенков, удэгейцев, нанайцев. Население райцентра Ульчского района села Богородское составляет около 3 тысяч человек, из них четверть – коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока (КМНС).
Паника в Богородском началась, когда диагноз Covid поставили медсестре процедурного кабинета райбольницы. Две недели инкубационного периода 67-летняя медсестра работала в больнице без защиты – никаких признаков заболевания у нее не было.
«Никто не ожидал, что эта зараза может оказаться в нашей глубинке – наш народ по Италиям не ездит. Но после выяснилось, что внук заболевшей медсестры учился музыке в Барселоне и, когда начались эти события, вернулся домой. Сам он был только переносчиком, но заразил отца и бабушку», — рассказывает Марина Одзял, руководитель районной организации КМНС.
Отец мальчика переболел бессимптомно, а бабушка стала первой погибшей в Богородском от короновируса. «Она была эвенкийка, точнее, метиска, а у нас считается, что если у тебя примесь славянской крови, то иммунитет лучше. Но тут уже был возраст, хронические заболевания, организм не справился», – объясняет Марина.
После случившегося весь медперсонал больницы сдал пробы, и у 80% подтвердился Covid-19. Те, у кого при этом симптомов не было, продолжили работать. «А что оставалось делать? Страшно было, конечно, но заменить-то нас некому, – рассказал Алексей Малахов, врач-рентгенолог, также получивший положительный результат на вирус. – Ходили в защитных костюмах, но работали».
На поддержку из края в селе не рассчитывали. Однако, когда выяснилось, сколько в Богородском зараженных, из Хабаровска прибыли 16 врачей: работали две недели, брали тесты, рассказал глава района Федор Иващук. Сам районный глава просидел на карантине две недели из-за контактов с зараженными и сейчас появляется на работе только в белом защитном костюме.
«У нас тут действительно «маленькая Италия», живется нелегко, – говорит глава района. – Но внимание к нам теперь повышенное, вертолеты через день, да и люди уже все поняли: ходят в масках и перчатках, у вас в городе, смотрю, до этого еще не дошло. Но стараемся жить, все важные учреждения работают – почта, Сбербанк, МФЦ. Магазины так – два часа работают, час на санобработку, запускают по 1–2 человека в зависимости от площади помещения.
После того как краевыми медиками были сделаны тесты, часть местных врачей начала работать из дома. «Сейчас я на больничном, но работать продолжаю, мои лаборанты делают снимки, присылают мне по WhatsApp, я даю описание, – рассказал Алексей Малахов. – На улицу не выхожу, друзья привозят продукты, оставляют на лестничной площадке».
Медики краевой больницы, почти 70% из коренных народов, в основном средний персонал, – это лишь верхушка айсберга, считает Марина Одзял. «В нашей поликлинике обслуживались также жители нескольких соседних сел – Нижняя Гавань, 12 км от райцентра, в трех км от нас на левом берегу находится село Ухта, в 12 км села Солонцы и Кольчём, Булава – это наш самый большой национальный центр. И там никто не организовал сбор мазков, а ведь их жители тоже могли заразиться через погибшую медсестру или тех, с кем она контактировала!» — пояснила она.
23 апреля она отправила два письма с просьбой о помощи – в краевой Минздрав, который попросила прислать врачей на смену местным, а в российскую ассоциацию КМНС – чтобы поднять тревогу об угрозе коренным народам. Через несколько дней в Богородское приехали 8 медиков, а на имя губернатора Фургала пришло обращение по поводу КМНС.
Глава района Федор Иващук, кроме большого очага коронавируса, сейчас обеспокоен вопросом, как не допустить нищеты и голодания коренных народов. Больше всего жалоб от населения он получает по поводу одного — корюшки. Именно на эту рыбу для трех общин определены квоты, но разрешения не выдали, поскольку сотрудники Рыбинспекции на самоизоляции. Коренные привыкли с этого жить и кормиться, а тут – запрет, поэтому люди очень обеспокоены. К тому же охота и рыболовство относятся к традиционному укладу жизни коренных народов – начала их сезона здесь ждут как праздника.
«С 9 мая начинается еще и сезон охоты! Да, все соседние села будут рыбачить и охотиться, а мы своих мужчин в лес не пустим», – категорично заявляет районный глава.
РосИнформ писал о том, что поселок на Ямале закрыли на карантин и установили там камеры слежения.
В апреле также жители тундры пожаловались на голод из-за эпидемии.
16 апреля в Приморье целый посёлок посадили на карантин.
Аналогичная ситуация сложилась 13 апреля в Курганской области, где закрыли на карантин село.
