Всего за эту приемную кампанию зачислили около 8500 участников СВО или их детей, сотни из них не проходили никаких вступительных испытаний.
Вслед за экономикой, которая ни шатко, ни валко, таки перестраивается на обещанные президентом «спецмеры», преобразования настигают и образовательную сферу. А как же – нужно молодежи прививать и патриотизм, и умение автомат разбирать, и беспилотником управлять. Помимо нового школьного учебника, дыхание спецоперации коснулось и вузов – летом Владимир Путин подписал указ, по которому участники войны на Украине и их родственники могут поступать в российские университеты по «отдельной квоте».
За такими абитуриентами обязаны закреплять 10% от общего числа бюджетных мест. Квота затронула все высшие учебные заведения без разбора, от провинциальных, регионального масштаба, куда и так мог быть недобор из-за непрестижности, до известных на всю страну ведущих МГУ, МФТИ и других столичных и федеральных вузов, куда и обычному-то школьнику в былые времена не так просто было пробиться. Как разделились мнения о специальной военной квоте, и куда движется российское высшее образование, разобрала «Новая газета. Европа».
Несправедливые места
Баллы большинства из военных льготников ожидаемо оказались ниже проходных. Например, сын участника боевых действий Дмитрий набрал по ЕГЭ всего 127 баллов, что в три раза ниже проходных по конкурсу, но в итоге всё равно поступил в Физтех-школу прикладной математики и информатики Московского физико-технического института (МФТИ). Дети тех, кто погиб на войне или получил увечья, вообще зачисляются без вступительных испытаний.
Естественно, такое положение вещей отнюдь не радует честных зубрил, которые напряженно готовились к поступлению на престижные специальности в престижные вузы.
«Учиться на физтехе сложно даже тем, кто поступил по конкурсу, что уж говорить про отдельную квоту, – высказался другой студент ФПМИ МФТИ, который зачислен по результатам Олимпиады. – Мой брат учится на четвертом курсе [в ФПМИ]. Он говорит, что потянуть учебу могут только две группы людей: талантливые и самодисциплинированные. Давать целое место человеку, который объективно не готов к учебе в этом вузе, плохо для него же в первую очередь».
Студент НИУ ВШЭ, поступивший на юридическую специальность «рядом» с пятью льготниками считает, что квота нацелена отнюдь не на поддержку абитуриентов, оказавшихся в трудных условиях из-за потери родных на войне, а на скрытую мобилизацию:
«У государства в рамках есть цель – повышение престижа профессии военного для большего потока «добровольцев». Реализует оно эту цель всеми возможными способами, в том числе введением подобных квот. Я готовился к ЕГЭ на протяжении всего 11-го класса — практически каждый день по несколько часов. Конечно, существование «отдельной квоты» кажется мне несправедливым».
Разумеется, со стороны «счастливчиков» из лагеря спецоперационистов идут контрупреки, обвинения в банальной зависти. 21-летний участник войны, вернувшийся из зоны боевых действий после окончания контракта и поступивший в Российский университет транспорта (МИИТ), высказался так:
«Почему у некоторых студентов неприязнь к льготникам, я не знаю. Может быть, это зависть. Если вы боитесь, что у вас отнимет место человек со 165 баллами, нужно заниматься получше. Каждый льготник всё равно что-то прожил. Не зря ему даны эти [послабления], он их заслуживает. А если льгот нет, надо лучше заниматься».
Даром преподаватели время на квоты тратили
Что о наплыве льготных студентов с откровенно невысоким уровнем думают сами преподаватели?
«Эта ситуация – не принципиально новая, – высказался сотрудник НИУ ВШЭ. – Для преподавателя, кстати, разницы нет, учится ли студент за счет бюджетных средств или на коммерческой основе, кто поступал по олимпиаде и какие баллы на ЕГЭ набрал. Я за редкими исключениями не знаю этого о своих студентах. Не думаю, что нынешний набор способен сильно изменить учебный процесс».
Куда сильнее по высшей школе ударил выход России из Болонской системы. Еще 24 мая министр науки и высшего образования Валерий Фальков назвал ее «пережитым этапом» и объявил скорый переход к своей национальной системе высшего образования.
С одной стороны международная изоляция РФ, в общем-то, сделала и само участие в Болонской системе практически бессмысленным: несмотря на то, что наши студенты еще в теории могут покинуть страну, чтобы доучиться в иностранных вузах или получить опыт работы за рубежом, токсичность всего связанного с Россией после ее вторжения на Украину перечеркивает эти перспективы.
С другой стороны, электронные повестки с мгновенным запретом выезда, когда военкомат просто заинтересовался молодым человеком, окончательно отсекают молодежь от западных вузов. А раз туда никто не поедет, то не нужны ни бакалавры, ни магистры, лишь возврат к советскому специалитету.
После отказа от Болонской системы перед вузами встала задача – за 2-3 месяца переработать учебные программы, по которым будут учиться уже с текущего года. Естественно, преподавателям попросту некогда пристально рассматривать «квотников».
Преподаватель МПГУ, который включен в пилотный проект «новой системы», Алексей еще летом рассказал, что ему дали сжатые сроки для создания программы, и вузе все этим недовольны: «Мы, помимо своей основной работы, должны прописывать сейчас и это».
Конкурсные студенты считают, что поступивших по квотам никто не будет вытягивать в таких условиях: «Ни у кого не хватит на это терпения и времени, потому что почти все придется объяснять с нуля».
Наши Ньютоны – дроны заряжены
Еще одно мнение, что из поступивших по квотам легко сформировать послушные и целиком «патриотические» группы – за счет общности, так сказать, происхождения. Пример подобного «сплочения», правда, пока из обычных студентов – экономическая зона «Алабуга» в Татарстане, где учащихся местных колледжей привлекают к сборке дронов-камикадзе «Герань», которыми потом ВС РФ наносит удары по украинской инфраструктуре.
Не потянувшие тяжелые столичные вузы льготники с низкими баллами, скорее всего, будут вынуждены переводиться в университеты попроще, в регионы, где как раз и возможны подобные «Алабуги», с полувоенным уставом, принудительными играми в пейнтбол для «отсеивания слабых», атмосферой слежки и доносительства.
Pro et contra
Существование квот и льгот – нормальная практика социального государства. Это признают все участники дискуссии. При этом одни считают, что несправедлива сама причина появления этой категории, то есть начавшаяся спецоперация, а другие убеждены, что военные льготники и без того попали в трудную ситуацию, и далеко не всегда по своей вине.
«Это огромный стресс, – высказался студент Казанского (Приволжского) федерального университета. – Мне жаль, что наша страна, наше поколение попали в такую ситуацию. И мне жаль, что их родственникам пришлось узнать, что такое боевые действия, настоящие, а не киношные. Так я бы их скорее поддержал».
