По словам Путина, поддержка молодых ученых потребовала бы денег из федерального бюджета, а найти их в ближайшее время «будет непросто».
Можно долго вглядываться в карту боевых действий и верить в какие-то переменчивые, больше пропагандистские, успехи российской армии на фронте на фоне общей бессмысленности войны. В XXI веке войны за территорию заведомо бессмыслены, если только это не молниеносные и бескровные операции. В любом другом случае даже победитель оказывается на выжженной земле, которая так и останется пустырем, лишенным самого главного наполнения – человеческого.
Россия, ввязавшись в спецоперацию и отхватив себе куски украинской территории, не только не приобрела что-то полезное, но и потеряла свое – положение в мире, экономические возможности. Но печальнее всего потеря именно человеческого капитала, который утекает из страны или который хоронят в «мясных штурмах» под очередной Авдеевкой. Мобилизация и отток кадров усугубили ситуацию на рынке труда, и так находившемся в глубоком кризисе из-за демографической ямы и непродуманной государственной политики. Почему Россия фактически деградирует, разобрал The Insider.
Люди – не дрова
Владимир Путин неоднократно повторял, что человеческий капитал – это богатство России и ее надежда. В то же время, в стране, шагнувшей в постиндустриальный мир, до сих пор господствует фетишизм цехов»: более всего ценятся «стены, станки и пот». То есть считаются важными прежде всего материальные элементы производства: оборудование («станки»), здания, в которых это оборудование стоит («стены»), и физический труд на этом оборудовании («пот»).
В развитых странах физический капитал, то есть здания и оборудование составляют примерно 16% вклада в рост ВВП, природный капитал (недра, леса и т. д.) – 20%, а человеческий – 64%. В России же лидирует природный капитал – 72%, а физический и человеческий разделили по 14% каждый.
При этом в инновационном индексе Россия продолжает опускаться, а на образование тратит безумно мало – занимает 82-е место в мире по доле бюджетных расходов на эту сферу. На станках, буде они даже поставлены вопреки санкциям, становится некому работать. За 2018–2023 годы количество вакансий в стране выросло в 1,8 раза – возник кадровый дефицит. К 2030 году он усугубится, будет недоставать уже 2–4 млн человек. Причем наибольший дефицит будет на людей со средним специальным образованием (от 1,1 млн до 2,2 млн человек). Все это, конечно, можно подать под другим соусом – наконец-то безработица в России сократилась до каких-то мизерных величин.
На деле же страна очень быстро теряет трудоспособных людей – из-за депопуляции, мобилизации, эмиграции, хромающей системы образования и повышения квалификации. Рабочие на войне превращаются в инвалидов, усугубляя тем самым проблему «неуспешных людей», известную еще до начала СВО – большое количество граждан, вносящих нулевой или негативный вклад в ВВП. Проще говоря, на которых общество больше тратит, чем от них получает, как бы меркантильно это не звучало. И квалифицированные трудоспособные люди – это не дрова или нефть, их не напилишь и накачаешь из трубы.
Экономика двоечников
Согласно выводам Центра оценки качества образования РАО, в России примерно 10% школ учат откровенно плохо. И это еще оптимистичная оценка, ведь при тестировании выясняется, что 22% учеников 7–9-х классов – потенциально не успешны. Они плохо понимают прочитанное и не могут объективно себя оценить. Куда идут после девятого класса неуспешные дети? Ответ напрашивается еще со времен СССР – в ПТУ, и всем до сих пор знакомо выражение «пэтэушник».
Смещение образовательных подходов из научно-технических в сторону «патриотических», попытки снова вернуться от Болонской системы к некоему ортодоксальному пути – специалитету, лишь усугубят ситуацию. Уже сейчас около 25–28% взрослых (и молодых) людей в России только, говоря прямо, обременяют страну. Часть из них это, безусловно, потенциальный контингент СВО, где они и расходуются Кремлем по принципу «не жалко», или как озвучил Путин «лучше, чем от водки».
Людей у нас много, почти как леса. Однако в той же Европе, которая, по словам российских высших лиц, переживает упадок, доля «неуспешных людей» втрое меньше: 6–10%, при том, что демографически страны ЕС стареют, и естественное воспроизводство там ныне скорее поддерживается за счет эмигрантов, а точнее беженцев.
Чтобы достичь европейского уровня, можно было бы за счет бюджетных средств организовать патронажную систему работы с молодыми родителями и оказывать индивидуальную помощь младшим школьникам, а также усилить профильное образование в старших классах. Но у государства сейчас другие приоритеты.
Следующая проблема – очень плохая система повышения квалификации уже работающего населения. Работников старше 40 лет никто не отправляет учиться, и это страшная беда. В Северной и Западной Европе на программы профессионального переобучения для людей 40–49 лет направляют 70% работников, в России — меньше 20%. Если ты перевалил за 40, на тебя смотрят как на «уходящую натуру», или же на «кузьмича», готового уйти на фронт за ипотеку.
Отрицательная индустриализация
Несмотря на восторженные заявления о росте ВВП – в основном, за счет ВПК – даже Центробанк констатирует деградацию производственного процесса, «обратную индустриализацию». Речь идет о деградации технологий, изоляции от доступа к новым технологиям и консалтингу зарубежных партнеров, о производстве старой продукции на старом оборудовании, со старыми знаниями и квалификацией.
В погоне за валом, как в позднесоветское время, и валом прежде всего оборонной продукции в условиях санкций, замены компонентов на эрзацы, добытые по серым схемам импорта, возврата к старым «аналоговым» технологиям, неизбежно идет снижение требований к квалификации работников.
За промышленностью шаг в шаг деградирует наука. Российский научный фонд разослал в научные организации и университеты страны извещение о том, что конкурса на продление грантов в 2023 году не будет, потому что бюджетов фонда на это не хватит. Еще в середине прошлого года было видно, что страну массово покидают иностранные преподаватели – из той же «колыбели» нанотехнологий, Сколково. А недавно даже вице-премьер Андрей Белоусов заявил, что в России практически полностью отсутствует инфраструктура для опытно-конструкторских работ (ОКР)».
Усиление репрессий против ученых, которые в силу большей просвещенности и не зашоренности пропагандой имеют свое, отличное от государственного, мнение о войне, не способствует ни научному энтузиазму, ни прогрессу.
В итоге надежда на то, что человеческий капитал в России может компенсировать дефекты остальных факторов роста, по словам декана экономического факультета МГУ, профессора Аузана испаряется:
«Такого ущерба от оттока, как в результате нынешнего массового отъезда квалифицированных специалистов за рубеж, Россия не получала никогда. Чтобы воспроизвести примерно эту квалификацию, навыки и так далее, понадобится от 7 до 10 лет, и это если утечка не будет продолжаться в заметных масштабах».
Экономика России – это экономика убывающего, стареющего и плохо обученного населения.
