По мнению аналитиков, уровень коррупции напрямую коррелирует с угрозами безопасности: террористическими атаками, мятежами, переворотами, войнами.
Вторжение на Украину показало, что «вторая армия мира», несмотря на парадное поигрывание мускулами, в реальности – почти насквозь прогнившая от коррупции и воровства система. Казалось бы, едва отпустит фактор внезапности, и украинские силы при поставках западного вооружения перейдут от маневренной обороны к контратакам, и эта система должна посыпаться, пойти по швам.
Однако спецоперация* длится уже почти полтора года, и как ни парадоксально, связанное с коррупцией ухудшение эффективности только растягивает конфликт, и это растягивание становится все более выгодным армейским чиновникам. Война создает дополнительные условия, способствующие незаконному обогащению, к тому же за счет оболванивания населения пропагандой и принятия репрессивных законов, эта тенденция стремиться к самоподдержанию. Почему коррупция порождает войны, делает их по возможности тлеющими и можно ли с помощью прийти к миру, разобрал The Insider.
*Специальная операция, согласно Википедии, отличается от обычных военных операций по целям (разведка, саботаж, подрывная деятельность и тому подобное) и методам (повышенная секретность и скрытность). Военные спецоперации, как правило, проводятся силами специального назначения (разведывательными, диверсионными и так далее).
Вооруженные силы РФ применяют на Украине артиллерию, танки, авиацию, ракетное оружие, регулярные армейские части и т.д. Таким образом, боевые действия на украинской территории нельзя назвать термином «специальная военная операция», поэтому наша редакция приняла решение называть происходящее войной.
Лакомый кусочек бюджета
Закрытость военных трат даже в мирное время привлекает множество любителей попилить государственные деньги. Вито Танзи, возглавлявший в МВФ департамент по бюджетным вопросам, полагает, что до 15% средств, которые государства тратят на покупку оружия, уходят на взятки. Причем это может касаться даже развитых стран, не говоря уж о России, где возможность «порешать» и откаты фактически встроены в пресловутую вертикаль власти во всех сферах и на всех уровнях, включая Кремль.
Большой военный бюджет по исследованию того же МВФ также связан с плохим качеством государственного управления, характерного для автократий. После распада СССР, который ну очень много тратил на оборонку и был партийной автократией, Россия и Украина стали транзитными на пути между автократией и демократией. Не имеющая нефтяной «иглы» Украина по большей части демократизировалась, глядя на Европу. В России же весомая доля природных ресурсов в доходах государства вернула страну к авторитарному режиму.
Там, где экономический рост не зависит от развития других отраслей, элиты предпочитают делить нефтяную ренту. Добыча регулируется государством, что приводит к концентрации власти и сращиванию политического влияния с экономическим, а основным способом распределения ресурсов и покупки лояльности становится коррупция и распил, который не может не затронуть и силовой блок.
«Осень патриарха»
Коррупция разрушает доверие жителей страны к согражданам, обществу в целом и государству. При этом на каком-то этапе она помогает авторитарным лидерам сконцентрировать власть, поддерживая такую ситуацию, в которой ни у кого в стране не было бы больше денег и сил, и чтобы потенциальные соперники «бились» за ресурс и не смогли объединиться, так как могут доверять только узкому кругу знакомых. Но со временем это имеет обратную силу – автократ начинает окружать себя лояльными людьми, а не компетентными. Однако такая замена приводит к ухудшению качества управления и все большему количеству все более опасных ошибок, самая катастрофическая из которых – решение о начале спецоперации.
Все мы помним бледных от страха и непонимания в первые дни вторжения российских высокопоставленных лиц, которые, тем не менее, высказывали всемерную поддержку Путину. Отсюда и провальный план захватить Киев «за три дня», и форма для парада на Крещатике в багаже военных, и ожидание «встречи с цветами» – все то, что ему наобещали приближенные.
Процесс этот неизбежен, так как в 69% случаев падение персоналистского режима заканчивалось убийством, изгнанием или тюремным заключением свергнутого правителя. Чем дольше «вождь» остается у власти, тем чаще ему приходится прибегать к репрессиям и тем выше становится для него опасность, что после отставки или отстранения от власти он сам будет репрессирован. Поэтому автократы склонны не только заменять компететных на преданных, но и развязывать войны. При удаче – «маленькие победоносные», но и долгоиграющие тоже подойдут.
Военные действия могут помочь им отвлечь граждан от внутренних проблем, ввести чрезвычайные меры, запрещающие их критиковать, переложить ответственность за ухудшение жизни на противника, а конкурентов отослать на фронт. При этом переезд на военные рельсы сразу же раздувает оборонный бюджет, а значит, опять создает стимул для элит в продолжении боевых действий, поскольку позволяет наживаться на госзаказах и административном хаосе.
Жадность во благо?
Другая сторона коррумпированного режима – боязнь оказаться в опале. На протяжении многих лет олигархи и чиновники в России вывозили большую часть своих богатств на Запад, понимая, что в отечестве их собственность не защищена и принадлежит им лишь по милости «царя». Санкции лишили многих из них значительной части накопленного, однако, ограничения были бы куда эффективнее, по мнению экспертов, если были бы прописаны условия их снятия.
Нигде не закреплено и плохо таргетировано, что ограничения могли бы быть сняты в случае вывода российских войск из Украины и прекращения боевых действий. Кроме того, изоляционизм Путина привел к тому, что те, кто в теории мог бы подтолкнуть президента к каким-то уступкам, имеют не так много активов за рубежом, а те, кому санкции крепко досадили – не имеют реального политического влияния, «доступа к телу». Возникает ситуация, что если кто-то и может что-то сделать для прекращения войны в обмен на возврат активов, то ему кажется, что такой «нажим» на Путина нереален, поэтому эти люди бездействуют.
Филипп Ле Бийон, изучающий политэкономию войны в Университете Британской Колумбии, считает, что «встроенную» в российскую систему коррупцию можно было использовать для прекращения конфликта, сделав мир более выгодным. Но это сработало бы, если бы в РФ действовали примерно равные политические и экономические силы. На деле же, как показал мятеж Пригожина, точнее, его совершенно скомканный финал, страна настолько прогнила, что даже бунт, который по факту некому было усмирять, оказалось, можно купить. А последовавшие нелепые благодарности Путина силовикам, якобы «не допустившим гражданской войны», то есть, просто не примкнувшим к ЧВК «Вагнер», лишь доказывают, что трясущийся за власть автократ вновь одарит хоть немного лояльных к нему приближенных. Вот Росгвардия – урбан-воины в пластиковых доспехах – уже получит тяжелую бронетехнику.
Тем не менее, в Институте исследований миротворчества в Университете Нотр-Дам считают, что создание позитивных стимулов для выхода из-под санкций (по сути, тот же подкуп) могло бы отодвинуть часть российских элит от Путина, разорвать эту связь с режимом ввиду антивоенных настроений. Необходимо лишь четко прописать условия снятия ограничений. Сейчас, кажется, самое время – когда король оказался голым, а откровенно анархический мятеж продемонстрировал, что никто всерьез и не готов сражаться за Путина.
