Военные суды в южных приграничных регионах и Крыму рассматривают дела о злоупотреблении алкоголем буквально каждый день, они ими завалены.
Даже тот, кто видит спецоперацию* исключительно по телевизору в пропагандистских шоу, догадывается, что фронтовая жизнь – совсем не курорт. Чтобы заглушить стресс на передовой, посттравматическое расстройство после боев и постоянное тягостное ожидание прилета HIMARS в каком-нибудь ближнем тылу, солдаты прибегают к «традиционным» средствам – алкоголю, наркотикам и, по возможности, услугам женщин легкого поведения.
*Специальная операция, согласно Википедии, отличается от обычных военных операций по целям (разведка, саботаж, подрывная деятельность и тому подобное) и методам (повышенная секретность и скрытность). Военные спецоперации, как правило, проводятся силами специального назначения (разведывательными, диверсионными и так далее).
Вооруженные силы РФ применяют на Украине артиллерию, танки, авиацию, ракетное оружие, регулярные армейские части и т.д. Таким образом, боевые действия на украинской территории нельзя назвать термином «специальная военная операция», поэтому наша редакция приняла решение называть происходящее войной.
Российские военные пили всегда, но если в мирное время они это делали в свободные часы – лишь бы с утра на службу пришел, то теперь солдаты пьют прямо в окопах с оружием в руках. Наркотики употребляют чуть меньше, но полицейские часто ловят военнослужащих сразу после покупки. Командование вмешивается, только если военнослужащий злоупотребляет и уже не справляется с боевыми задачами. А огромные по российским меркам зарплаты военных привлекают в прифронтовую зону и секс-работниц. Как армия спивается, торчит и ищет грешных удовольствий, разобрала «Вёрстка».
Пьют «всё, что найдут»
Уже в первые месяцы войны, когда еще поддерживалась иллюзия блиц-крига, командование ВС РФ столкнулось с тем, что солдаты напиваются как в зоне боевых действий, так и в полевых лагерях. Вообще пьянство считается грубым дисциплинарным нарушением, однако тут уже действует, что «дальше фронта не сошлют».
Украинские дома оказались полны не только диковинных вещей, невиданных в глухих российских провинциях – унитазов, стиральных машин, ноутбуков, которые солдаты без зазрения совести отправляли домой, но и дармового алкоголя. Пьют всё что найдут – спирт, водку из разграбленных магазинов и самогон. Ближе к тылу на армейском «столе» бывает даже коньяк.
«Зашли войска в город, еды нет, пошли по погребам, вскрыли дома – нашли картошку, соленья, бутылки с вином и самогоном, забрали себе, – рассказал бывший офицер Евгений. – Домашнее вино – самое жесткое, с него вообще помутнение происходит. Если не пить, так можно и с ума сойти. Поэтому все пьют».
В первые недели мобилизации, которая тогда еще многим резервистам казалась чем-то вроде поездки в этакий взрослый пионерлагерь, пьянство приобрело безудержный характер – начиная от казарм и учебных центров, где мобилизованные упивались до смерти.
Командование, которое и без того предпочитает держаться «нейтрально», не вмешиваясь даже во время боя, старательно закрывает глаза и на пьянство, пока оно не переходит в откровенное злоупотребление. При этом риск наказания не останавливает военнослужащих, гарнизонные суды завалены делами. С января по июнь 2023 года Ростовский гарнизонный военный суд рассмотрел не менее 48 дел об алкоголизме. Крымский военный суд – 38 дел, Владикавказский — 29 дел. Для сравнения – в январе 2022 года, за месяц до начала войны, в Крымском гарнизонном военном суде таких дел было всего 4, а во Владикавказском – ни одного. Практически все военнослужащие, в 2023 году представшие перед судом, были отправлены на гауптвахту на срок от 5 до 25 суток.
Однако гауптвахтой солдата не напугать:
«На гауптвахте спокойно и безопасно. Дали тебе 20 суток, например, это значит 20 суток на то, чтобы отоспаться, ничего не делая. Гораздо приятнее, чем в окопе под обстрелами», – комментирует Евгений.
Выпил – покури
Алкоголь – не единственный способ расслабиться. За половину года в военные суды поступило 34 дела о наркотиках. В приграничных районах их покупают на черных рынках. Иногда солдаты попадаются с поличным, но утверждают, что случайно «нашли» пакетик в кустах. Военнослужащие предпочитают марихуану и мефедрон.
«Младшие чины командования к этому относятся с пониманием и сами не прочь покурить. Марихуана – это все же лучше, чем алкоголь: помогает расслабиться, не так вредна для здоровья, и человек не впадает в неадекватное состояние», – отмечает Евгений.
Моду на мефедрон в воюющую армию занесли резервисты сомнительного «качества», которых нагребали военкоматы в потугах выполнить планы по мобилизации да уголовники, которых раньше собирал по колониям Пригожин, а затем, после начала его конфронтации с Минобороны, – и вербовщики Шойгу.
В основном пойманных на наркотиках военнослужащих приговаривают к штрафам и условным срокам – опять же, чем напугать солдата, который и так уже на фронте? Если военнослужащего поймали на наркотическом опьянении, а само вещество не нашли, то не возбуждается даже уголовное дело, а суд отправляет провинившегося на гауптвахту.
Если военного ловят с наркотиками в тылу, то – удивительный финт нынешней российской юриспруденции – смягчающим обстоятельством является то, что, скорее всего и послужило причиной пристрастия – участие в войне.
«Только штаны снимет – батарейка садится»
Война изменила и другой рынок «расслабления» – секс-индустрию. С одной стороны отток платежеспособных мужчин из страны, с другой – большое количество оторванных от семей мужей, которым надо как-то удовлетворять базовую потребность, не говоря уже о снятии стресса через интим.
Некоторые сутенеры попросту перевели свои бордели поближе к местам подготовки мобилизованных, военкоматам или даже к прифронтовой зоне. Однако девушки жалуются, что с такими клиентами сложно: одни настойчиво просят скидку за то, что «родину защищал», других откровенно клинит, например, угрожают принесенным оружием, как, например, был случай в Санкт-Петербурге, когда пришли семь или восемь человек, бывших в отпуске, устроили в «заведении» шум, а один из них грозился всё взорвать спрятанной гранатой.
Часто солдаты заказывают виртуальные услуги и самоудовлетворяются в окопах, блиндажах и укрытиях. Ценник тут от 500 рублей за 10 минут. Деньги у военных есть, поэтому девушки готовы сделать что-то на камеру. Иногда это даже просто послушать утомленного боями и нечеловеческими условиями мужчину:
«Звонил прямо из окопа, платил 1000 рублей за 10 минут, рассказывал свои фантазии. Связь там постоянно прерывается, только он штаны снимет в кустах – у него батарейка садится», – рассказала одна из девушек.
При этом многие секс-работницы согласны, что зачастую мужчины уходят на войну с «промытыми мозгами, как в ИГИЛ». По словам девушек, мобилизованные просто не осознают, что надо будет убивать других людей. Да и жены их не понимают, на что придется идти их мужьям:
«Сходил на войну и принес денег, а что стоит за этим, не хотят думать. А многие ведь и кровожадные. Он, например, бухает, и она, может быть, вообще думает: «Его убьют, и слава богу. Мне дадут премию и его хлопнут. Пи*дил меня два года, а я теперь буду жить припеваючи».
Затягивающаяся война всё больше приводит к пониманию перманентного вялотекущего поражения, при котором все скудные усилия направлены лишь на удержание уже захваченных позиций. Армия в таких условиях неизбежно превращается в сброд – подобно увязшей армии Наполеона. Возможно, если бы у Украины было время, ей стоило бы просто подождать, чтобы российский фронт даже не посыпался – а просто прогнил от алкоголя, наркотиков и безысходности.
