Реальные потери среди мобилизованных гораздо выше, поскольку с октября в сообщениях о погибших на Украине не указывается их статус.
За год спецоперации* российское командование неоднократно меняло тактику, впрочем, без особого успеха. Неизменным всегда оставалось только одно – патологическое стремление обязательно не жалеть чего-то: в начале вторжения гробили технику в маршевых колоннах, затем не жалели снарядов на Мариуполь и Северодонецк, потом – дорогущих ракет на украинские подстанции и ТРЦ. К осени-зиме в распоряжении генералов и президента остался только один, пока еще неисчерпаемый ресурс, – человеческий. Макеевское ПТУ и окрестности Бахмута показывают, что российских солдат не жалко тоже.
*Специальная операция, согласно Википедии, отличается от обычных военных операций по целям (разведка, саботаж, подрывная деятельность и тому подобное) и методам (повышенная секретность и скрытность). Военные спецоперации, как правило, проводятся силами специального назначения (разведывательными, диверсионными и так далее).
Вооруженные силы РФ применяют на Украине артиллерию, танки, авиацию, ракетное оружие, регулярные армейские части и т.д. Таким образом, боевые действия на украинской территории нельзя назвать термином «специальная военная операция», поэтому наша редакция приняла решение называть происходящее войной.
Первые сообщения о боевых потерях среди призванных резервистов стали приходить в начале октября 2022 года – то есть, менее чем через две недели после начала мобилизации. На основе открытых источников журналистам удалось к 13 февраля подтвердить информацию о 1082 погибших мобилизованных. Это наиболее консервативная оценка, так как при подсчете учитывались только те случаи, когда гибель подтверждена публично и когда можно установить статус воевавшего. «Русская служба Би-би-си» совместно с «Медиазоной» (внесено в реестр иноагентов) разобрали, кто же умирает на фронте и даже до фронта, и почему.
Усушка и утруска по-минобороновски
Известно о 49 мобилизованных, которые умерли на территории России, находясь в пунктах сбора или в воинских частях. Часто причинами были алкоголь или проблемы со здоровьем, или когда первое усугубляло второе, не выявленное на формальных медкомиссиях в военкоматах.
По словам самих мобилизованных и их родственников, отправка на службу часто проходила и вовсе без медосмотра: «Понимаете, брали всех, не важно какое состояние: две ноги, две руки – иди воюй».
По меньшей мере восемь мобилизованных умерли из-за проблем с сердцем или сосудами. Например, 40-летнему Борису Шаваеву из Ингушетии стало плохо прямо во время построения на плацу. Позже врачи установили, что у него оторвался тромб.
32-летний мобилизованный Евгений Дузь умер от ковида. Находясь в части, мужчина болел около месяца, но, по словам его жены, квалифицированной медицинской помощи ему не оказывали. В итоге Дузя все-таки привезли в больницу, но было уже поздно, и он умер в реанимации.
По меньшей мере шесть резервистов умерли вследствие несчастных случаев на учениях или при авариях на дорогах. На самом деле таких случаев могло быть больше, но довольно часто командование не раскрывает причины смерти мобилизованных в пунктах подготовки.
Например, до сих пор нет ясности в том, что произошло 15 октября на полигоне в Белгородской области. Там двое мобилизованных, которые оказались даже не гражданами РФ, открыли огонь по другим резервистам и уложили 11 человек на месте, а еще 15 ранили.
Минобороны оказалось не готово принять, разместить и хотя бы элементарно обучить сотни тысяч мобилизованных, которых зачастую гребли прямо с рабочих мест или с улицы, не разбираясь ни с медицинскими «противопоказаниями», ни с морально-волевыми.
Вместе весело шагать
На фронте наибольшие потери мобилизованные продолжают нести из-за точных артиллерийских обстрелов по российским позициям. Наиболее известный из них – попадание ракет HIMARS по зданию ПТУ в Макеевке 1 января.
Журналисты установили имена 109 погибших в результате этого удара. Как минимум 107 из них – призванные резервисты. В британском Минобороны полагают, что потери составили более 300 человек, российское же оборонное ведомство признало гибель лишь 89, при этом первоначальное упоминание о том, что они были мобилизованными, быстро исчезло из текста официального сообщения.
«Макеевские выпускники» – далеко не первый подобный случай, и скорее всего, не последний. 24 октября в районе Новой Каховки жертвами аналогичного удара стали как минимум несколько десятков мобилизованных.
В Минобороны РФ настаивают, что мобилизованные сами виновны в том, что их обстреляли: якобы активно использовали сотовые телефоны, что и позволило украинской разведке установить место их массового скопления. Однако журналисты и блогеры обращают внимание, что солдат разместили в том же здании, где хранились боеприпасы (собственно, это их детонация развалила здание, а не «инициирующий» удар HIMARS), а рядом во дворе к тому же стояла боевая техника, надо полагать, заправленная топливом и с боекомплектами.
С точки зрения сохранения личного состава в прифронтовой зоне, логично разделить его на небольшие группы и распределить по множеству локаций. Но это вызывает сложности с обеспечением – прежде всего, едой и элементарными условиями для жизни (тепло, вода), а также с дисциплиной.
Российское командование часто объединяет мобилизованных в отряды по принципу землячества, а это часто дает дополнительные проблемы с дисциплиной и организацией, поэтому несчастный самарский новообразованный полк и собрали в одном здании, чтобы не «разбрасывать» по десятку локаций.
Атака легкой кавалерии
Первые пять погибших мобилизованных из Челябинской области прибыли в военкоматы 26-29 сентября. Уже 3 октября они оказались под Луганском, оттуда их перебросили в Херсонскую область, а уже 9-го родным стали приходить сообщения о гибели мобилизованных.
Судя по этим датам, отправкой на фронт первые отряды мобилизованных имели от трех до семи дней на подготовку. Для сравнения, перед отправкой в Афганистан советских солдат-срочников готовили по четыре-шесть месяцев.
«Мы в первый день приехали, еще ни разу не стреляли, а нас как мясо – в штурмовую группу и послали с двумя гранатометами. Я на них читал инструкцию, как ими пользоваться», – рассказал один из мобилизованных челябинцев, выживший в первом бою.
Лишившись значительной части бронетехники и артиллерийского преимущества на поле боля, командование ВС РФ стало применять тактику Первой мировой – пехотные волны. Постоянный натиск стрелков, конечно, выматывает бойцов ВСУ и вынуждает отступать с позиций, но дается это тысячами жертв. По словам одного из украинских солдат, российские пехотинцы иногда идут по телам своих сослуживцев, полегших в предыдущей атаке, либо используют их как импровизированные укрытия и лежат под ними часами – без командиров и внятных указаний.
Отряды мобилизованных, которые прибыли на фронт в ноябре или декабре, были уже более сплоченными. Но оказалось, что такие подразделения тренировали по одним специальностям, например, как артиллеристов, а на фронте перебрасывали в пехоту. В итоге мобилизованные снова оказываются на передовой неподготовленными.
Но даже когда попытка наступления поддерживается бронетехникой, всё это напоминает пресловутую «атаку легкой кавалерии» на хорошо укрепленные позиции по пристрелянной территории. 10 февраля в районе Угледара ВСУ разгромили 155-ю бригаду морской пехоты: на поле остались брошенными или уничтоженными 31 бронемашина, в том числе 15 танков. Сколько полегло личного состава – пока неизвестно, но это явно десятки человек.
Судя по сообщениям с фронта и дайжестам иностранных экспертов, Кремль уже начал обещанное «наступление». А так как большую часть передовых частей сейчас составляют уже мобилизованные, потери среди них неизбежно будут расти. 40% российских мобилизованных, чья смерть была подтверждена, погибли в период с 1 января. И этот смертельный депозит постоянно набегает, а россияне при этом продолжают наивно верить, что их не «смоет» второй волной мобилизации.
