Суды РФ зачастую встают на сторону биологических отцов, которые не заботились о сыновьях, но хотят получить «гробовые» выплаты.
Выплаты родственникам погибших в спецоперации* на Украине российских военнослужащих стали притчей во языцех. То родитель в видеосюжете хвастается новенькой «Ладой», купленной «за сына» без особой скорби. То родные радуются, что закроют ипотеку – а так бы мужик спился «без толку». Градус шкурных интересов подогрела объявленная мобилизация, когда резко подскочило число наспех зарегистрированных браков с призванными резервистами, отбывающими на фронт – очевидно, «благоверные» не особо и верили в возвращение мужей.
*Специальная операция, согласно Википедии, отличается от обычных военных операций по целям (разведка, саботаж, подрывная деятельность и тому подобное) и методам (повышенная секретность и скрытность). Военные спецоперации, как правило, проводятся силами специального назначения (разведывательными, диверсионными и так далее).
Вооруженные силы РФ применяют на Украине артиллерию, танки, авиацию, ракетное оружие, регулярные армейские части и т.д. Таким образом, боевые действия на украинской территории нельзя назвать термином «специальная военная операция», поэтому наша редакция приняла решение называть происходящее войной.
Еще одно искривление, постигшее российское общество в связи с «гробовыми» выплатами – это суды между матерями-одиночками и биологическими отцами в попытке забрать все деньги себе и не оставить ни копейки нерадивому родителю, которого не интересовала судьба отпрыска вплоть до замаячившей кругленькой суммы. Как проходят такие суды и почему судьи иногда встают на сторону биологических отцов, разобрала «Верстка».
Dura lex, sed lex – закон суров, но это закон
По закону, если военнослужащий погиб и у него не было жены, детей или других родных на иждивении, его родители имеют право в равных долях получить причитавшиеся ему выплаты – «единовременное пособие семье погибшего», составляющее президентские 5-9,5 миллионов рублей, к которым добавляется страховая премия от 2,5 до 3 млн рублей, и, как правило, что-то еще перепадает от властей региона. Итого может набежать до 12,5 миллионов рублей — беспрецедентная сумма, с помощью которой можно решить многие бытовые вопросы вплоть до того, чтобы выбраться из беспросветно депрессивной провинции.
В народе эти деньги называют «гробовыми». Кто-то тратит их на закрытие ипотеки, кто-то покупает белую «Ладу», ставшую своего рода горевестником – ведь «АвтоВАЗ» пообещал выпустить их в 2022 году 300 тысяч, именно столько резервистов, по словам Шойгу, собирались призвать по мобилизации.
В общем, есть за что побороться. Нередко возникают ситуации, когда отцы пытаются получить выплаты за сыновей, в жизни которых не принимали участия. А матери-одиночки идут в суд, чтобы лишить мужчин этого права. На заседаниях они объясняют, что биологические отцы не платили алиментов и не занимались сыновьями.
Обычно в делах бракоразводных и связанных с ними имущественных вопросах суды становятся на сторону женщин. Но с началом войны, с пропагандистской милитаризацией общества и попытками перевести вторжение в соседнюю страну в ранг «отечественной войны», где каждый мужчина – солдат, судьи стали отклонять иски матерей. Они апеллирует к тому, что биологический отец, если не был лишен родительских прав, «вырастил достойного защитника Отечества», а женщина еще и мешала ему в этом, отказывая в общении с сыном.
«Гробовые» истории
26-летний Андрей Шипицын служил в российской армии по контракту и погиб на Украине в марте 2022 года. Его похоронили в селе Краснофлотское в Советском районе Крыма, где он родился и вырос. Мать Ольга получила положенный орден Мужества, и тут же подала иск в суд, чтобы лишить бывшего мужа права на половину полагающейся от государства выплаты.
В иске Ольга указала, что разошлась с мужем в 2005 году, когда Андрею исполнилось 9 лет, и с тех пор отец не принимал никакого участия в жизни сына, хотя, впрочем, исправно платил алименты.
В суде соседки Шипицыных подтвердили, что Ольга воспитывала сына в одиночку. Виктора (отца), который жил в военном городке в этом же районе, они видели редко, он никогда не интересовался учебой, личной жизнью и службой своих детей.
Но Виктор в суде пояснил это тем, что с сыном встречался тайно, так как бывшая супруга препятствовала общению отца и сына. Ольга категорически отрицает это: «Он даже не знал, что сын учился в ВУЗе, что служил в армии в Калининграде».
Но суд встал на сторону мужчины. Судья Вячеслав Шевченко решил, что Виктор не уклонялся от родительских обязанностей – вовремя платил алименты и не был лишен родительских прав. Выплаты были поделены между родителями поровну, оба получили по 6,5 млн рублей.
31-летний Артем Сыров, сын Любови и Владимира Сыровых, также погиб в марте. В иске против мужа Любовь сообщила, что воспитывала сына одна, так как после того как они разошлись с Владимиром, женщина переехала в другой город, но на алименты не подавала. С тех пор мужчина жизнью сына не интересовался, финансово семье не помогал, и приезжал при жизни Артема только один раз, когда у того возникли проблемы с поведением в подростковом возрасте.
То, что отец и сын не общались, в суде подтвердила невеста Артема. Однако старший брат погибшего, напротив, сообщил, что они с Артемом периодически звонили отцу и навещали. Именно Владимир помог юноше поступить в Суворовское военное училище.
Суд решил, что Сыров своим примером оказал влияние на выбор профессии сыновей, «исполнил свой родительский долг, надлежащим образом воспитывал военнослужащего, принимал меры по его физическому воспитанию, духовному и нравственному развитию, содержал его до совершеннолетия и вырастил достойного защитника Отечества».
19-летний рядовой Алексей Кузьмин погиб в середине марта. Через две недели после похорон его мать Валентина подала иск с просьбой лишить отца, Александра, выплат за погибшего сына. Женщина сообщила, что после рождения мальчика мужчина отказался признавать его сыном, и Валентине пришлось устанавливать отцовство через суд. С тех пор алименты были единственной помощью от биологического отца ребенка.
Александр, в свою очередь, сказал в суде, что Валентина сама запрещала ему общаться с сыном, показал банковские квитанции о переводах различных сумм женщине и предоставил распечатки переписок с сыном.
Суд решил, что отец и сын «хотя и недостаточно, но общались», а женщина, формируя новые семьи с последующими сожителями, препятствовала взаимной поддержке родителя и ребенка. В итоге судья отказал женщине в иске, и сохранил за мужчиной право на половину выплат. Правда, через несколько месяцев Челябинский областной суд полностью отменил это решение и лишил Александра этого права, посчитав, что алименты не означают исполнение родительских обязанностей.
Схожие истории происходят чаще в регионах, где военная служба – чуть ли не единственный способ выбраться из бесперспективного бытия депрессивных территорий, таких как Дагестан, Забайкалье, Тува или Бурятия, которые исправно поставляют в горнило войны людской ресурс. Однако не чураются посражаться за выплаты и жители более благополучных районов.
Человеческая жизнь становится ценной только после смерти, а родители чаще всего далеки от понимания, за что же (а точнее, из-за кого) их дети кладут головы на Украине. Им не доходит осознание того, что выплаты – это действительно «гробовые» деньги, на которые кремлевский Урфин Джюс и Минобороны попросту покупают живых деревянных солдатиков, чтобы отправить в топку. И тем более никчемны судебные дрязги на костях похороненных детей, когда нужно было их всеми силами уберечь от войны.