Чеченцы пропадают в четыре раза чаще, чем люди по всей России, и только 1% исчезнувших находят. 99,9% насильственных похищений так и остаются безнаказанными, а каждое второе убийство в республике — нераскрытым.
По словам главы республики Рамзана Кадырова, сегодняшняя «Чечня — лидер в Российской Федерации» по всем направлениям. Согласно официальным данным федеральной статистики, в регионе меньше всего сирот и самоубийств, чем во всей стране. При этом чеченцы активнее всех россиян голосуют в поддержку действующей власти. Однако жителей республики, пропавших без вести или получивших инвалидность, а также нераскрытых убийств становится всё больше, и по этим показателям Чечня бьет рекорды среди всех российских регионов.
Глава правозащитного центра «Мемориал»* отметил, что достоверные сведения о населении Чечни практически не обновлялись с начала тысячелетия, — пишут «Важные истории». По бумажной переписи 1997-1999 годов в республике насчитали около 800 тысяч жителей. Но в 2002 году, уже после второй Чеченской войны, когда многие нашли убежище в Ингушетии а часть людей просто исчезла, перепись неожиданно показала более одного миллиона человек, проживающих в Чечне.
Такое изобилие «мертвых душ» журналистка «Новой газеты» Елена Милашина связывает с тем, что Республика предоставила властям РФ исполнительный электорат в обмен на государственный бюджет, который оседает в карманах чиновников. Согласно недавним заявлениям Рамзана Ахматовича, в бюджет Чечни Российская Федерация отправляет ежегодно 300 миллиардов рублей. Хотя по официальным данным, на весь Северо-Кавказский федеральный округ выделили 177 млрд руб дотаций. При этом в условиях отсутствия независимых источников люди могут бесследно пропадать, никак не влияя на нарисованные цифры.
В целом со статистикой власти Чечни обращаются вольготно, приукрашая одни показатели и приуменьшая другие. Правозащитники выделили шесть главных чеченских «статистических аномалий», создающих слепые пятна в данных: внесудебные расправы, после которых люди бесследно исчезают; более половины нераскрытых убийств, которые правоохранители и не собираются расследовать; прирост молодых людей с инвалидностью, которых уже вдвое больше, чем в целом по России; максимальная активность на выборах, связанная с давлением на избирателей; самый низкий уровень самоубийств по стране, поскольку такой «грех» считается позором для семьи, который могут тщательно скрывать; в Чечне вчетверо меньше сирот, чем по всей России, поскольку даже оставшиеся без родителей дети принадлежат родне.
Пропавших чеченцев полиция часто даже не пытается искать, хотя исчезают они вчетверо чаще, чем остальные жители РФ. По официальной статистике ежегодно на каждые 100 тысяч населения республики приходится 110 пропавших. Из них правоохранители находят от силы 20 человек – это всего 1% от общего числа объявленных в поиск и минимальный показатель по стране.
Неофициально же исчезнувших может быть раз в пять больше. По мнению члена Совета по правам человека Игоря Каляпина, о пропаже людей даже не заявляют в местные правоохранительные органы, а чеченские следователи не реагируют на такие заявления, просто принимая их и складывая на ломящиеся стеллажи.
«Все понимают, что произошло»: подавляющее число исчезновений – это устроенные кадыровцами и силовиками внесудебные расправы, после которых силой доставленные на допрос человек просто пропадает. По официальным версиям правоохранителей задержанного просто отпустили и он «то ли в Сирию уехал, то ли в горы ушел». Ложность таких утверждений подтверждает тот факт, что в соседних северокавказских республиках подобных историй не случается.
Европейский суд по правам человека в декабре минувшего года вынес решение по первой жалобе родственников жителей Чечни, которые были похищены в декабре 2016 и в январе 2017 года, а затем казнены в ночь с 25 на 26 января 2017 года на территории полка патрульно-постовой службы имени Ахмата Кадырова. В ту ночь, по данным СМИ, произошла самая массовая казнь граждан России в истории страны — одномоментно были убиты от 27 до 56 человек. Власти РФ отказались объективно расследовать это преступление. По версии следствия, убитые люди якобы ушли на войну в Сирию.
Читайте также: «Джихад меча» режима Кадырова.
Председатель «Мемориала» назвал такое явление эхом войны – государственным террором с похищениями людей, пытками, заключением их в секретные тюрьмы, внесудебными казнями и сокрытием тел убитых, которые так и не были найдены. При этом приговором с начала второй чеченской войны закончилось только четыре дела о таких насильственных похищениях – два против федералов и два против кадыровцев. Закрыть дела и прекратить расследование не дают родные пропавших, которые ждут их живыми или мёртвыми, чтобы хотя бы похоронить их тело. Однако 99,9% дел так и остаются нераскрытыми, что и искажает статистику.
Это, однако, не мешает республиканским властям объявлять тендеры и тратить бюджетные деньги на проведение разнообразных «круглых столов», посвященных вопросам прав человека. На проведение мероприятий и просветительскую работу в области прав человека за 2021 год Комитет правительства Чечни потратил более семи миллионов рублей. Госконтракты включали в том числе и мониторинг избирательной кампании и исследование предвыборной ситуации в республике.
Чечня может «похвастать» самой низкой раскрываемостью убийств. За пять лет чеченские правоохранители раскрыли только половину (50%) таких преступлений – вдвое меньше, чем в среднем по РФ. В этом конкуренцию республике может составить только соседняя Ингушетия, но все остальные регионы шагнули далеко вперед по таким показателям. Хорошую статистику по убийствам в Грозном нарисовать не могут, поскольку вынуждены отчитываться перед Москвой.
Согласно отчету МВД, опубликованному в декабре прошлого года, в Чечне за 2021 год раскрываемость преступлений снизилась более чем вдвое (на 58,5%) – это худший показатель среди всех шести национальных республик Северного Кавказа и в стране.
Сохранившиеся до сих пор традиционные чеченские обычаи – адаты — часто заканчиваются тем, что представители общин улаживают конфликт и причиной явной насильственной смерти указывают бытовой случай, — отметил правозащитник Каляпин. По словам Милашиной, уровень убийств в республике был бы намного выше, если бы их фиксировали чаще.
В то же время рекордные показатели инвалидности в Чечне за последние пять лет имеют более молодые возрастные рамки: большинству чеченцев с инвалидностью 30-50 лет, в то время как среднему россиянину с инвалидностью более 60 лет. Всего каждый шестой житель республике (16%) имеет инвалидность и получает соцвыплаты – это вдвое больше чем по всей России.
По словам журналистки «Новой газеты», даже здоровые чеченцы готовы платить чиновникам взятки более 300 тысяч рублей, потому что в регионе почти нет работы, а удостоверение об инвалидности позволит получать пособие от государства до самой смерти. При этом официально высокий уровень инвалидности объясняют последствиями двух войн, но даже с реально пострадавших во время боевых действий людей требуют взятку за оформление документов.
Член СПЧ Каляпин отметил, что «на протяжении нескольких лет люди жили в боевой обстановке и постоянном стрессе, у них не было доступа к нормальному медицинскому обслуживанию. В результате в военный и послевоенный период на свет появились инвалиды детства, которые еще долго будут жить и портить статистику Чеченской республике». Также он уверен, что репрессии кадыровцев продолжают держать людей в страхе, негативно сказываясь на здоровье.
Несмотря на плачевную ситуацию по многим показателям, чеченцы исправно осуществляют свое избирательно право и активная явка на выборы в республике дает правящим партиям в два раза больше голосов, чем по всей стране. Владимир Путин и партия «Единая Россия» всегда получают максимум, близкий к 100 %. Даже при осечке на президентских выборах в 2018 году Путин набрал более 90 % чеченских голосов – на несколько процентов меньше чем в Тыве, Крыму и Кабардино-Балкария. Не отстает в выборной статистике и сам Рамзан Кадыров (также единоросс) — на выборах главы Чечни этой осенью он набрал 99,7% голосов избирателей.
Низкий уровень суицидов показывает не только Чечня, но и соседние республики Северного Кавказа: Ингушетия, Северная Осетия и Дагестан. В среднем по России происходит около 11 самоубийств на 100 тысяч человек, а среди чеченцев этот показатель менее одного случая на 100 тысяч населения.
Елена Милашина уверена, что статистику искажает сокрытие того факта, что человек наложил на себя руки, поскольку для верующих в ислам это огромный грех. Родные могут оставить детали смерти в тайне, чтобы не навлечь позор на семью, а вскрытие и обследование тел обычно не проводят, что мешает установить реальные причины. «Я знаю три случая самоубийств женщин, которые не попали ни в какую отчетность», — отметила журналистка, предположив, что суициды чаще фиксируют у русскоязычных жителей республики.
Также в Чечне зарегистрировано вчетверо меньше детей-сирот, чем в среднем по России: 46 сирот из 10 тысяч детей, что в четыре раза меньше, чем в среднем по стране. При чём все шесть республик Северного Кавказа входят в первую десятку российских субъектов с самым низким уровнем сиротства. В Минпросвещения не числится ни одного детского дома в Чечне, а все потерявшие родителей дети попадают в приемную семью или под опеку.
Такую колоссальную разницу с Центральной Россией член СПЧ Игорь Каляпин объясняет сильными родственными связями: «Всегда найдутся представители рода, которые заберут этого ребенка к себе. А отдавать его на воспитание в детский дом для чеченцев совершенно немыслимо, это просто позор».
При этом Милашина отметила, что «дети, формально рожденные в браке, принадлежат родственникам по мужской линии». Поэтому даже при живой матери детей забирают на воспитание родственники умершего отца. Формальное сиротство заменяется «социальным» — когда ребенок не может видеться с матерью и живет с чужими людьми. Журналистка считает, что несмотря на то, что это не детский дом и дети «накормлены, одеты, обуты», это всё же нарушение прав ребёнка, за которым «никто не следит, никто не занимается развитием, никто не любит», «потому что настоящей семьи у таких детей нет».
Матери на Северном Кавказе пытаются бороться с этой традицией — но даже имея на руках решение суда в свою пользу, они далеко не всегда могут воссоединиться с детьми. Тут принято считать, что женщина в одиночку не способна позаботиться о ребенке, а федеральные власти весьма лояльно относятся к таким нарушениям прав. Женщинам приходится обращаться в Европейский суд по правам человека, чтобы заставить власти исполнить закон.
В целом эксперты сошлись во мнении, что статистическим данным о Чечне трудно доверять, но это можно объяснить тем, что происходит с самой республикой.
Игорь Каляпин утверждает, что Чечня — это действительно «особый регион» с «особыми показателями». Даже от соседей ее отличает культурно-историческая самобытность: «там всегда был очень обособленный этнос, сильно держащийся за свою культуру». При этом «республика пережила две войны и сейчас управляется очень, скажем так, необычным человеком с необычным представлением о праве». Правозащитник и член СПЧ подытожил, что в регионе «действует другой режим права и управления, нежели во всех остальных субъектах России».
Александр Черкасов, глава совета Правозащитного центра «Мемориал», отметил, что реальные данные вполне могли затеряться среди «мусорных», и понадобится много полевой работы и «любящий взгляд на регион», чтобы собрать цифры и верно их интерпретировать.
«Мы ничего не знаем о Чечне, и это очень плохо для жизни страны. Мы не знаем, что там думают люди, чем они болеют, от чего умирают, как относятся друг к другу, как питаются, как живут их дети — мы ничего этого не знаем, — резюмировала Елена Милашина. — Если мы не будем понимать, что там происходит, регион будет всё больше отдаляться от России».
Журналистка напомнила, что мы также ничего не знаем о себе, поскольку «со статистикой мухлюют во всей стране», но цифры, в которые невозможно поверить, делают статистику Чечни настоящей «черной дырой».
Причем «исследователям» этих чеченских феноменов в буквальном смысле грозит физическое уничтожение. Глава Чечни Рамзан Кадыров неоднократно высказывал такие угрозы в адрес Милашиной и Каляпина, а также других людей, пытающихся расследовать исчезновения оппозиционно настроенных граждан. Он причисляет их к террористам, а террористов и их пособников «мы всегда уничтожали», — заявлял Кадыров. Недавно стало известно, что Елена Милашина собирается временно покинуть Россию в связи с угрозами, поступающими в ее адрес после нашумевшего преследования семьи Янгулбаевых.
- * Признан в России выполняющим функции иноагента.
