Бывший помощник президента РФ, депутаты «Единой России», лидер Чечни Кадыров и сам Путин сокрушаются о «несправедливости» геополитического размежевания и заявляют свое видение миропорядка.
В высказываниях российских политиков и приверженцев президента РФ Владимира Путина нередко можно встретить геополитические заявления с имперским подтекстом. Действительный государственный советник Российской Федерации 1-го класса и экс-помощник Путина Владислав Сурков дал развернутый комментарий о таких притязаниях страны и решил напомнить об «изначальном» смысле «геополитики».
Сурков отметил две «банальности», использующиеся «как для создания идеологических конструкций, так и для военно-стратегических гаданий»: «ландшафт определяет характер государств. Особенности развития народа и его устремлений зависят от свойств местности, в которой он образовался», а также «размер территории имеет значение. Контроль пространства – основа выживания».
«Теперь часто слышно, что это архаическое представление о политике. Что борьбу за земли, моря и небеса больше вести не стоит, потому что… непонятно, впрочем, почему. Скорее всего, потому что лень и страшно, – отметил политический деятель. – Конечно, представление о ландшафте и территории в наши дни существенно усложняется. Всюду возникают разнообразные, ранее невиданные и мало пока исследованные виртуальные ландшафты киберпространства. А изучение соседних планет подсказывает неугомонным сверхдержавам, что расти можно не только в разные стороны, но и вверх, в космос — уже называемый в программных документах НАТО «всё более оспариваемым, перегруженным и конкурентным пространством», — рассказал Сурков «Актуальным комментариям».
Он указал, что всё глубже становится понимание: на поведение народов влияет «окружающая их мифическая среда» и «рельеф коллективной исторической памяти». Что «формируемое победами и поражениями», «мнемологическое пространство всякой амбициозной нации крайне неоднородно и контрастно».
Сурков подчеркнул, что «победы вспоминаются охотно, празднуются и проецируются на завтрашний день», а «эпохи позора обсуждаются редко и на пониженных тонах, а то и вовсе замалчиваются». В то же время «попытки помнить только о хорошем и забыть о плохом вполне естественны и вполне тщетны», отметил политик, добавив что «таков закон психологии», и что накапливаемый позитивный и негативный опыт народа связывается в единый комплекс и воздействует на коллективное сознание и поведение. («При этом каждый народ закомплексован своей собственной, неповторимой и неделимой закомплексованностью»).
По мнению Суркова, воспоминания «о плохом», «унижения и травмы» мотивируют людей «не меньше триумфов». Такой пропастью ландшафта России он назвал состоявшееся в феврале 1918 года «историческое (и отчасти истерическое)» заседание ЦК партии большевиков, утвердившее решение о заключении мира с Германией.
«Этот мир, известный как Брестский, заранее получил в оппозиционной прессе (таковая тогда еще имелась) дополнительное и более четкое название – похабный, – заметил политик. – И действительно, мир получился прямо оскорбительный. По его условиям Россия отказывалась от огромных, прежде принадлежавших ей территорий Прибалтики, Белоруссии, Украины. Западная граница откатилась далеко на восток, задвинув страну в пределы допетровских, можно даже сказать, доромановских времен. Похабнее некуда».
Далее Сурков говорит о том, что такой «унизительный «договор» был, по иронии судьбы, отменен не Россией, а ее бывшими (покинутыми ею) союзниками» в том же году, «после чего Советская Республика и далее Советский Союз постепенно вернули утраченные земли». Но, по его словам, «геополитические процессы медлительны, их результаты не сразу проступают из-под нагромождений ошеломляющих событий».
«Распад России, начавшийся в 17-18 годах прошлого века и как будто остановленный коммунистическим государством ценой колоссальных жертв, на самом деле не прекратился, – заявляет государственный деятель. – Великий могучий Советский Союз оказался на поверку не крепостью, а чем-то вроде чернобыльского саркофага, внутри которого продолжались реакции деления, разложения и отчуждения».
Подводя итоги своим размышлениям, Сурков предлагает «сравнить современную карту европейской части нашей страны с картой, утвержденной пресловутым Брестским миром» и заметить, что «вряд ли найдется много отличий». «Поразительно, но западная граница нынешней России почти буквально совпадает с той линией ограничения, на которую в 1918 г. малодушно согласились большевики после предъявления германского ультиматума», подчёркивает он, утверждая, что «Россия спустя много лет была вновь оттеснена обратно в границы «похабного мира». Не проиграв войны. Не заболев революцией. Какой-то смешной перестройки, какой-то мутной гласности хватило, чтобы лоскутная советская империя расползлась по швам».
При этом политик задаётся риторическим вопросом: «И что дальше? Точно — не тишина. Впереди много геополитики. Практической и прикладной. И даже, возможно, контактной. Как же иначе, если тесно и скучно, и неловко…и немыслимо оставаться России в границах похабного мира».
«Мы за мир. Разумеется. Но не за похабный. За правильный», — подытожил свою риторику бывший помощник Путина.
Похожие мысли высказывал и вице-спикер Госдумы Петр Толстой после награждения журналистов по случаю Дня печати. Он заявил, что когда к России присоединяется страны, входившие в состав империи, то страны Прибалтики и Финляндия «сами приползут», осознав «ничтожность своего положения». Парламентарий не уточнил, каким образом может произойти такое «восстановление», но не исключает, что оно возможно уже в ближайшее десятилетие.
О возврате в состав России бывших советских республик в январе этого года говорил и депутат Госдумы от «Единой России» Евгений Федоров: «Впервые в официальных документах, предложенных Владимиром Путиным, обозначено так называемое понятие «красных линий», в которые входит вся территория СССР. Кроме государств Прибалтики, понятно, что сама логика включает туда страны Прибалтики, просто Путин не хочет вмещать туда страны НАТО».
Единоросс так прокомментировал выдвинутые Россией Западу требования по гарантиям безопасности: «В документах, предоставленных США, не говорится, что эта территория должна незамедлительно войти в состав России, а как территория «особой зоны безопасности России». Это понятие обозначает территорию, на которую нельзя вступать иностранным государствам и их военным блокам. Эта территория нашего Отечества, защищенная нашим ядерным оружием, временно носящая статус «территории безопасности».
Не обошлась без агрессивных геополитических заявлений и декабрьськая пресс-конференция главы Чеченской республики Рамзана Кадырова: «Мое глубокое убеждение, если господин Зеленский и его команда так будут вести себя, то Украину должны присоединить к нашей стране. Украинцы – наш народ, это наша территория. Это мое мнение». Чеченский лидер отметил, что сам «присоединил бы Чеченскую Республику к Украине, или давно забрал бы, решил бы вопрос там. Но есть государственные договоренности, которые не позволяют принимать такие решения». Он также заметил, что Владимир Путин не допустит размещения военных баз НАТО на Украине: «Я уверен, наш президент этого не позволит. А мы – пехота, готовы выехать и выполнить приказ абсолютно без проблем. Потому что целостность, безопасность государства и нашего народа – важнее всего».
Несмотря на то, что сам президент РФ Владимир Путин избегает откровенной имперской риторики в своих заявлениях, в некоторых его высказываниях проскальзывает геополитический подтекст.
Во время пресс-конференции Владимир Путин, отвечая на вопрос Ирады Зейналовой о «красных линиях» и приоритетах нацбезопасности на фоне западной шумихи о возможном российском «вторжении» на Украину, сделал весьма красноречивое отступление: «Что, мы должны были совсем безвольно смотреть на то, что происходит на юго-востоке в Донбассе, который изначально – даже при организации Советского Союза в 22-24 годах – не мыслил себя иначе, как часть России. Но его туда Ленин со товарищами затолкнули силой. Сначала решили взять в Россию, а потом… «Надо перерешить» — перерешили: создали страну, которая никогда раньше не существовала. Сейчас не будем об этом говорить. Ну так произошло. Засунули туда исторические территории с народом, которого никто не спрашивал о том, как и где он хочет жить. Ну ладно, это произошло, мы согласны… Но мы вынуждены были что-то делать в 14 году. И так возник кризис, который сегодня развивается».
Сегодняшнюю ситуацию глава России комментирует тоже весьма амбициозно, напоминая о притеснении к регулярно упоминающимся «красным линиям», за которые стране «некуда отступать». «Forbes» цитирует высказывания президента о позиции Кремля в отношении Североатлантического альянса: «Нам были даны обещания не продвигать инфраструктуру блока НАТО на восток. Сегодня мы видим, где находится НАТО: Польша, Румыния, страны Прибалтики. Сказали одно, сделали другое. Как у нас говорят в народе – кинули, ну, просто обманули, – заявил Путин на пресс-конференции по итогам встречи с премьер-министром Венгрии Виктором Орбаном. – Представим себе, что Украина является членом НАТО: напичкана оружием, стоят современные ударные системы, так же как в Польше и Румынии, и начинается операция в Крыму. Это суверенная российская территория. Нам что, воевать с блоком НАТО? Ну, кто-нибудь об этом хоть что-нибудь подумал? Похоже, что нет».
В целом позицию России по отношению к соблюдению интересов других стран президент озвучил еще в декабре, когда на итоговой пресс-конференции заявил, что страна будет действовать относительно НАТО исходя из требований безопасности Российской Федерации, а не в зависимости от хода переговоров по гарантиям: «Идите вы со своими озабоченностями — будем делать что считаем нужным!».