По открытым источникам подтверждена гибель на Украине почти 20 тысяч российских военных, реальное число в разы больше.
В начале спецоперации* президент РФ Владимир Путин с телеэкрана пообещал, что в боевых действиях на Украине будет участвовать только профессиональная армия. Правда, на передовой тут же обнаружились срочники, но тогда это действительно было не массовое явление, и необученную молодежь во избежание скандалов отвели в тыл. Спустя несколько месяцев, когда исчерпались «добровольцы» и был основательно выбран ресурс заключенных, в нарушение собственных обещаний президент подписал указ о «частичной мобилизации».
*Специальная операция, согласно Википедии, отличается от обычных военных операций по целям (разведка, саботаж, подрывная деятельность и тому подобное) и методам (повышенная секретность и скрытность). Военные спецоперации, как правило, проводятся силами специального назначения (разведывательными, диверсионными и так далее).
Вооруженные силы РФ применяют на Украине артиллерию, танки, авиацию, ракетное оружие, регулярные армейские части и т.д. Таким образом, боевые действия на украинской территории нельзя назвать термином «специальная военная операция», поэтому наша редакция приняла решение называть происходящее войной.
Мобилизация, которая оказалась не такой уж частичной, затронула, по мнению экспертов, людей немотивированных и, большей частью, необучаемых. Резервистов с реальным военным опытом среди них оказалось исчезающе мало. Однако ситуация с вовлечением откровенно небоеспособных кадров усугубилась еще и полной неготовностью Минобороны РФ к обеспечению и главное – к обучению новобранцев. О том, как «проводили время» мобилизованные в учебных лагерях и к чему это привело на фронте, рассказал The Insider.
Спали и бухали
Военный эксперт Павел Лузин считает, что полноценный срок подготовки солдата к боевым действиям должен составлять как минимум полгода. На деле же обучение в российской армии составляет 4 месяца – это для срочников, после чего их уже можно отправлять в бой по Положению о военной службе.
Для резервистов, которые формально должны владеть навыками обращения с оружием, по заявлению военкомов положен «базовый курс военной подготовки», после чего они «способны выполнять поставленные задачи в составе различных подразделений». Однако большинство мобилизованных давно утратили все когда-то полученные на срочной службе навыки, и даже «базовый курс», по словам как призванных, так и их родственников, превращается в полную профанацию.
Ярослав (имя изменено. – Прим. ред.), проходивший службу по контракту в военной части в Чебаркуле, рассказывает, что полигон, где должна была проходить подготовка мобилизованных, превратили в палаточный лагерь, а все «обучение» превратилось в постоянные пьянки:
«Когда им 200 тысяч на карту капнули, они будто с ума сошли… В течение двух-трех месяцев они только ели и бухали, а потом их отправляли в Украину с такой «хорошей» подготовкой. Ни разу не видел, чтобы они стреляли или хоть что-то делали. Среди мобилизованных встречались и те, кто отслужил много лет назад, но ситуация с ними такая же: никто из них автомат в руках не держал да и в спартанских условиях никогда не жил».
О том, что учебные центры превратились по сути в «пионерлагеря» для взрослых дядей сообщалось неоднократно с самого начала мобилизации – тут и случаи отравлений алкоголем, и даже смертей по пьянке. Большая часть резервистов, благодаря телевизору, очевидно, совершенно не представляла, что их ждет на Украине – и как только они там очутились, вместо «Зарницы» их отправили в лобовые штурмы, зачастую, просто чтобы прощупывать позиции ВСУ для последующих артиллерийских или авиационных ударов.
По словам Ярослава, спустя две недели из 500 мобилизованных в живых осталось всего несколько человек. Те, кто еще не сходил в свою первую и зачастую последнюю атаку, бросились массово записывать видеообращения ко всем – от региональных властей до президента. Иногда с единственным результатом – после такого обращения подразделение попросту «хоронили» в следующем же штурме, как это было с иркутскими мобилизованными.
Самоубийственные штурмы
Из-за значительных потерь ВС РФ вынуждены расконсервировать танки полувековой давности. Но даже они не для новобранцев. По словам выживших в лобовых штурмах (которых все равно потом снова отправляют на передовую), «за технику никому из мобилизованных садиться не дают».
При этом отсутствие подготовки соседствует с распоряжениями командования экипироваться и даже чинить танки за свой счет. По словам Анатолия, которого забрали в военкомат буквально у подъезда, всю роту новобранцев, куда он попал, заставили скинуться на УАЗик – чтобы было на чем ездить после переброски на Украину.
Атаки же без техники сопровождаются колоссальными потерями, на которые Министерству обороны, кажется, наплевать. Только за несколько недель в феврале количество погибших российских военнослужащих выросло в пять раз. Информацию об этом невозможно утаить – как минимум в прифронтовой зоне, что вызывает соответствующие настроения: мобилизованные, которые ожидали, что они будут всего лишь «на подхвате» у профессиональных военных, не хотят быть расходным материалом и отказываются идти в бой.
Историю своего брата, попавшего под Марьинку, рассказала Екатерина:
«Его группа должна была брать какую-то позицию, но по факту они просто пытались выжить. Кто-то прятался в лесах, многих контузило, одному полголовы снесло от снаряда. Они не думали отказываться от участия, пока они не увидели все своими глазами. После первого боя прошло всего два дня, и их снова стали туда отправлять. По телефону брат рассказал мне, что многие еще в себя не пришли и дезориентированы, медицинскую помощь им никто не оказывает. В итоге они отказались идти».
Сестра уговорила брата пробраться в Россию, чтобы там уже сдаться военной полиции, но попытка провалилась. Военнослужащих вернули на передовую, но в другую часть, и они вынуждены были ходить на боевые выходы «два через шесть». Хотя, по словам брата, иногда они «никуда не лезли – просто отсиживались в подвалах». В январе мужчина получил отпуск и приехал в Ростов, но возвращаться в ДНР не захотел. Сейчас родственники советуются с юристами и подумывают «вытащить» мобилизованного по здоровью.
Сбежать или избежать
По словам координатора движения «Сознательных отказников» Елены Поповой, многие «до сих пор не понимают, куда они едут» (имеется в виду путь военкомат-учебный центр-фронт).
Недавно принятый «закон об электронных повестках» с его репрессивным механизмом понижения в правах за «уклонение», похоже, еще больше наполнит передовую резервистами, которые, как высказался Павел Лузин, «достаточно глупы, покорны и запуганы, чтобы не смочь этого избежать».
«Таких людей бесполезно учить», – добавляет военный эксперт.
Люди, у которых раньше не было опыта в защите своего права, в большинстве своем отступают перед полицией и военными, считает Елена Попова:
«Они все какие-то безвольные, к ним может подойти полиция ЛНР и попросить военный билет, а они им его отдадут. Я всегда задаюсь вопросом: почему нас находят только тогда, когда их мужья или сыновья уже находятся в Украине, что им мешало найти нас до того, как все стало фатально? Все просыпаются только тогда, когда видят безобразные условия, отсутствие подготовки и смерть».
Выход, тем не менее, есть – давить на альтернативную службу. При этом следует понимать, что если резервист или призывник уже оказался за дверями военкомата, а тем более в воинской части, шансов вырваться из «системы», которой наплевать на жизнь любого гражданина, мало. В таком случае цель – добиться не действительно перевода на альтернативку, а чтобы не отправили воевать. Точнее – погибать.
