Десятки военных и росгвардейцев из разных регионов уже уволены за отказ участвовать в полномасштабном вторжении России на Украину, и подали иски о восстановлении на службе.
Военные действия в Украине длятся уже более 3 месяцев. От безусловной уверенности в преимуществе «второй армии мира» над батальонами «нацистов» пропагандисты сначала осторожно, а затем открыто заговаривают о разложении российской армии. Недавно военный аналитик Михаил Ходаренок в своем выступлении подчеркнул, что сила армии определяется не наличием контрактников, а моральным духом и готовностью воевать – и с этой точки зрения в России всё плохо.
*Специальная операция, согласно Википедии, отличается от обычных военных операций по целям (разведка, саботаж, подрывная деятельность и тому подобное) и методам (повышенная секретность и скрытность). Военные спецоперации, как правило, проводятся силами специального назначения (разведывательными, диверсионными и так далее). Вооруженные силы РФ применяют на Украине артиллерию, танки, авиацию, ракетное оружие, регулярные армейские части и т.д. Таким образом, боевые действия на украинской территории нельзя назвать термином «специальная военная операция», поэтому наша редакция приняла решение называть происходящее войной.
В отличие от украинских воинов, до последнего обороняющих рубежи (пример тому – несломленные бойцы с «Азовстали»), российские солдаты не хотят воевать, не понимают, зачем их отправили на Украину, и вовсе не воодушевлены проливать кровь «за родину». Раненые рассказывают о недоверии командованию и о том, как их обманом отправили на провальную операцию с плохо налаженным снабжением, и называют себя «пушечным мясом». Иностранные разведки докладывают о том же.
«Не знали, что едем на Украину»
Жители российских регионов узнают о пленении своих родственников-военных на Украине из фото и видео, выложенных украинскими военными в сеть. Традиционный ответ на вопрос, что солдаты РФ здесь делали – «не знали, что едем на Украину». Уже 25 февраля командующий Вооруженными силами Украины Валерий Залужный опубликовал видео с двумя военными из 11-й отдельной гвардейской десантно-штурмовой бригад из Улан-Удэ, где пленные рассказывают, что «десант загрузили в поле в Крыму, но они не знали куда летят, думали, что участвуют в учениях».
«[После высадки в Украине] еще часа четыре не понимали, где мы», – добавляет второй военнослужащий.
Похожих историй много, неясно, правда ли российские бойцы не догадывались, куда и зачем их везут и десантируют, или говорят это на допросе, стараясь смягчить свою участь. Но родственники подтверждают, что военные до начала спецоперации утверждали, что едут в командировку, места назначения не знают.
Показательно, что многие из попавших в плен в первые дни, когда ВСУ, вопреки ожиданиям российского командования, оказали ожесточенное сопротивление, говорят, что их бросали свои же. Напомним, что один из ключевых факторов, влияющих на моральный дух солдата – уверенность, что его не бросят и вытащат с поля боя в случае ранения. Но одно дело — пить «Путинку» и горланить слоган «Своих не бросаем», и совсем другое — действительно помочь под обстрелами.
Офицеры не заботятся о солдатах
По словам эксперта Марка Галеотти, дисциплина в российской армии плохая прежде всего потому, что отсутствует класс офицеров среднего уровня, задачей которых является забота о солдатах. Российские офицеры не имеют реального опыта управления и часто боятся собственных солдат, утверждает эксперт в статье для The New Statesman. Есть случаи убийства непопулярных офицеров солдатами – однако подтвердить или опровергнуть эти факты сложно.
«Когда украинцы сбрасывали бомбы на нас, офицеры мгновенно прятались в укрытиях, а нам говорили удерживать позиции, – рассказал 21-летний Илья из Чечни, военнослужащий, которого ранило осколком в первую неделю войны. – Я и мои товарищи были как пушечное мясо. Сначала нам не сказали, что собираемся вторгнуться на Украину, а затем оставили без продовольствия и боеприпасов».
Плохая логистика и планирование, тем более в условиях морозов на севере Украины в начале марта, привели не только к общему замедлению, буквально увязанию российских войск на стратегических направлениях – Киев, Харьков, Чернигов, но и к резкому падению боевого духа среди солдат. В багаже военнослужащих РФ была парадная форма для парада на Крещатике, но не было ни теплого обмундирования, ни пайков больше, чем на несколько суток. В сравнении с жалкими пленными в резиновых сапогах и неуклюжих пиксельных кителях, бойцы ВСУ в экипировке по НАТОвскому образцу выглядели космодесантниками.
Впрочем, разложение коснулось не только низшего состава, но и самих офицеров. «Офицеры среднего звена на разных уровнях, вплоть до комбатов… либо отказываются подчиняться приказам, либо не подчиняются им с той степенью готовности, которую можно было бы ожидать от офицера», – заявил недавно журналистам высокопоставленный представитель министерства обороны США по данным разведки.
Сейчас количество погибших российских военных подходит к 30 тысячам по данным украинской стороны и западных наблюдателей. Кроме безвозвратных потерь, есть еще раненые, количество которых, как правило, в разы превышает число убитых. В радиоперехватах телефонных разговоров сослуживцы всё чаще жалуются на практически полное уничтожение подразделений – и это тех, которые после выведения из Киевской, Черниговской и Сумской областей прошли переформирование. Печально известные «палачи из Бучи» – 64 отдельная мотострелковая бригада – понесли серьезные потери под Изюмом, как будто командование специально перебросило их на горячий участок в Харьковской области, чтобы заодно и «замести следы», как в криминальных фильмах избавляются от свидетелей. Такая информация, междусобойчики, слухи, тоже не добавляют «энтузиазма» военным.
Спецоперация* – не война
Отказ Кремля называть войну войной с одной стороны позволяет чиновникам всячески мухлевать с выплатами за ранения:
«25 марта пацаненка в плечо ранило, ну, легко, осколком просто чуть-чуть. Его увезли в госпиталь. Через пару дней выплатили 3 миллиона. А в апреле, 29 апреля, он вернулся сюда обратно, уже нормальный, заживший. И у него эти 3 миллиона забрали, аргументируя тем, что ранение легкое», – радиоперехват одного из разговоров военнослужащих РФ.
Но с другой – позволяет солдатам отказываться от отправки на фронт без серьезных последствий, чем пользуется всё большее количество военнослужащих, в особенности в Росгвардии, ОМОНе, СОБРе.
Чаще всего отказников увольняют, и многие из них, возвращаясь в родные города, консультируются с правозащитниками и подают иски о незаконном увольнении. Например, в Краснодарском крае руководство Росгвардии уволило 12 сотрудников ОМОНа после того, как они в самом начале войны отказались ехать в Украину. В Хакасии такая же участь постигла 11 росгвардейцев, которые написали рапорты об отказе – их уволили по пункту 9 части 3 статьи 82 ФЗ-342 «в связи с совершением проступка, порочащего честь сотрудника войск национальной гвардии».
Количество отказников из Пскова, Краснодара и Южной Осетии уже исчисляется сотнями. По словам южноосетинских военных, их вообще отправили в Украину «пустыми»: солдаты на свои деньги покупали защиту и снаряжение. После пяти дней боевых действий вернулись домой около 300 южноосетинцев. Такое решение они приняли после того, как один из солдат подорвался на мине, а командующий отказался отправлять его тело на родину.
Кроме увольнений, Кремль не может преследовать таких отказников, ибо это вынудит его признать, насколько плохо идут дела в развязанной военной кампании – до сегодняшнего дня не было заведено ни одного уголовного дела. По мере продолжения широкомасштабной войны России всё труднее вербовать новое пушечное мясо.
«Ситуация для нас явно будет ухудшаться», – сказал вышеназванный Михаил Ходаренок, признавая, что «спецоперация» идет для Москвы катастрофически.