Проблемы с предоставлением помощи объясняют, почему выросли цифры по смертности в регионе. В октябре от коронавируса по официальной статистике умерло 23 человека. Больше, чем за сентябрь и август, вместе взятые.
Вторая волна коронавируса накрыла регионы Северо-Запада куда сильнее, чем первая. Региональным системам здравоохранения приходится нелегко, но символом кризиса стала Вологодская область. Здесь, как и везде, не хватает лекарств, бригад скорых и медперсонала, а больных кладут не в коридор, а просто на пол. Издание «Север.Реалии» рассказало истории волгожан, которые погибают в моногоспитале, не дождавшись реальной помощи.
22 октября житель Вологды Владимир Костерин написал пост о том, как его сестра Марина и ее муж заболели коронавирусом. Но писал он не столько о симптомах и самочувствии близких, сколько о состоянии вологодской медицины. «Вместе с ковидом в их жизнь пришло вологодское здравоохранение», – отметил Костерин.
«Проблемы начались, как только сестра с мужем заболели. Они сразу вызвали скорую — это было числа 15-го. Они приехали и сказали: «Чего вы нас вызвали? Мы ничего сделать не можем. Нужно врача вызывать». Скорая приехала в обычных масках. Ни костюмов, ни защиты», – вспоминает Владимир.
На следующий день участковый врач заявила, что у Марины «обычная простуда», а если она хочет сдать тест на ковид, то «идите и в порядке очереди сдавайте». Это означало просидеть полтора часа в переполненном коридоре и получить результаты через три дня. Постельного белья им не дали. Так в одежде лежали на каталках.
К тому же, Марина с мужем их не дождались – состояние резко ухудшилось, пришлось снова вызывать скорую. Врачей они ждали почти 12 часов. Но повезли их не сразу в больницу, а на КТ, которую пришлось четыре часа ждать в очереди. Только после этого бригада скорой отвезла Марину с мужем в моногоспиталь на Советском проспекте Вологды. «Их положили в коридоре. Больше места не было. Там, понятно, сквозняки, холодно. Они замёрзли. Постельного белья не дали. Так в одежде лежали на каталках. Я попросил у нее фотографии, как лежат в коридоре, и написал пост», – рассказал брат Марины.
На пост Владимира первым отреагировал мэр Вологды Сергей Воропанов. «Люди не лежат в коридорах моногоспиталей, а фотографии были использованы старые», – заявил он, призвав вологжан не слушать сплетни. Но губернатор области Олег Кувшинников заявил, что «вологжане не должны лежать в коридорах», и больных из коридоров убрали, правда, ненадолго.
Марина продолжала рассказывать брату об условиях в моногоспитале и присылала ему фотографии. Он размещал фотографии, которые делала сестра, у себя в фейсбуке и добавлял свои комментарии. Руководство больницы и депздрав сначала отрицали проблемы, но после огласки, начинали их решать.
Костерин рассказал и о том, что пациенты моногоспиталя лежат не просто в коридорах, а прямо на полу. Департамент здравоохранения в ответ заявил, как сообщал РосИнформ, что это такая форма протеста: якобы пациенты предпочли лежать в коридоре, нежели в переоборудованной процедурной.
«Медицина не справляется»
Но нехватка места была далеко не единственной проблемой в моногоспитале. «Сестра написала, что не хватает персонала, – рассказывает Костерин. – Всего одна медсестра на весь этаж. Она по шесть часов в этом костюме. Вся уставшая и ничего не успевает. Лекарство, например, должны три раза в день давать. Целый день ждали и только вечером его давали. Один человек физически не успевает делать ничего. Плюс нехватка то белья, то лекарств, то капельниц, бардак полный».
Марина пролежала в госпитале две недели. Затем руководство больницы раскрыло «лазутчика»: «В этот день она давала комментарий СМИ. В восемь вечера к ней в палату (только к ней) подбегает медсестра и говорит: «Вы выписываетесь». Она отвечает: «В смысле? У меня же лечение». Говорят: «Нет, распоряжение главврача, вас выписывают». Так ее выписали. На ночь глядя. Говорят: «Вызывайте такси, делайте что хотите, но вас здесь быть не должно».
Напоследок Марина сняла видео, как на улице, прямо на земле, валяются передачи пациентам. Об этом и был последний пост Владимира о моногоспитале на Советском. После огласки в больнице организовали для передач нормальное помещение с полками, о чем администрация даже отчиталась на странице Костерина в фейсбуке.
«Медицина не справляется. Все понимают, что ситуация тяжелая. Но возмущает именно вранье, – говорит брат Марины. – Вы скажите прямо: «Да, у нас проблемы, но мы их пытаемся решить». Вывод один: обо всех проблемах надо говорить, не замалчивать. Пока мы не говорим об этом, никому нет дела. Как только начинается шум, тут же начинают шевелиться».
После скандалов успокаивать вологжан отправили председателя правительства Вологодской области Антона Кольцова. Он лично посетил несколько палат моногоспиталя и потом заявил, что у пациентов «нет никаких претензий».
Во время его визита больных в коридорах и на полу не было. Подобные случаи он объяснил большим наплывом пациентов в вечернее время. «Это необходимо для того, чтобы не беспокоить пациентов, находящихся в палатах, так как нужно включать свет, проводить процедуры. При этом очень важно, чтобы к утру пациентов переводили в палаты по состоянию здоровья и степени тяжести, – объяснил Кольцов и призвал вологжан с пониманием отнестись к текущей ситуации.
Судя по статистике заболевших коронавирусом, нагрузка действительно увеличилась. Во время первой волны, максимальное число больных за день было 75, выявляли 20–30 зараженных за сутки. С середины сентября начался рост, который не прекращается до сих пор. В ноябре каждый день выявляют больше 100 заражённых.
«Папа умер»
Посты о плохих условиях или о недостаточном уходе в моногоспитале этой осенью появляются в вологодских новостных группах. «Лежит 95 человек и всего две санитарки. Поставили градусник и забыли, и я забыла, встала и градусник разбился. Пофиг, что диабет, нельзя пропускать еду, даже не кормят. Выпросила кусочек черного хлеба. Воду налили некипяченую из-под крана. Очень плохо, боюсь спать», – пишет одна из пациенток, которую привезли в моногоспиталь из Великого Устюга.
Среди тех, кто не получил помощь врачей, был Алексей Крашенинин. Он умер в моногоспитале 6 ноября. «Отца забрали в воскресенье на скорой, – рассказала его дочь Надежда. – Скорую мы ждали четыре часа. У него сатурация была 80%. Это тяжелая гипоксия, угрожающая жизни. Его на носилках из дома выносили. Потом на скорой ждали очереди на КТ.
Крашенинина положили в подсобку – свободных палат в моногоспитале не было. Там он медленно умирал. Надежда говорит, что отцу не давали ни лекарств, ни кислорода. Забывали покормить. Его соседу по подсобке самому приходилось искать врачей и просить их помочь Алексею.Он уже еле ворочает языком, не было ни разу ни капельницы, ни уколов, ни врача
«Во вторник сказали на горячей линии, что отец лежит под капельницей. Мы звоним, а он еле ворочает языком, говорит, что не было ни капельницы, ни уколов, ни врача. Что ему трудно дышать, помогите, сделайте что-нибудь», – говорит Надежда.
Дозвониться до руководства больницы было трудно. Мать Надежды находилась на карантине, живет в Москве. На горячей линии заверяли, что с отцом всё в порядке. А тот звонил и говорил, что умирает. Надежда приехала в Вологду и встретилась с замглавврача Алевтиной Осиповой. Та проверила карточку Алексея Крашенинина и сказала, что с ним все хорошо.
«Прекрасные анализы. По всем показателям». Я ее спросила: «А вы точно карточку моего отца читаете?» Она сказала, что у него на фоне ковида просто поехала крыша, – вспоминает Надежда. – После я поехала к родственникам. И через 20 минут Осипова звонит и говорит, что сходила к отцу и дальше невнятно, что «сатурация упала». Сразу нашли анестезиолога, отца экстренно положили в реанимацию под ИВЛ. Но было поздно. Он протянул только до утра — умер в 10:40″.
Надежда считает, что ее отца можно было спасти, если бы все эти действия выполнили сразу, а не после скандала. «Отец был простым мужчиной, он был печник, – говорит она. – И в Москве, и в Соколе, и в деревнях все его знали. Умирать не собирался. У него не было никаких сопутствующих заболеваний. Я не считаю, что 66 лет – это возраст, когда уже пора. Умереть от того, что к тебе никто не подошёл и не оказал помощь… Я считаю, что это уголовное преступление».
«Человек сгорел в больнице»
Владимир Костырев во время разговора упоминает о знакомой, у которой умер отец. Надежда Крашенинина с ходу делится номерами еще нескольких человек, у которых тоже умерли отцы в моногоспитале на Советском. Не осталось людей, у которых ковидом не болел хотя бы один знакомый. Кажется, скоро не останется тех, у кого кто-то не умер.
У Натальи Фроловой несколько недель назад умер отец, Виталий Москвин. Вот хроника его болезни. 25 сентября. Москвина положили в больницу на Советском с пневмонией. Ковида у него не было. Через две недели его выписали.
9 октября. Москвину снова плохо. На скорой увезли обратно в больницу. Взяли тест на ковид и положили в то же отделение, где он лежал с пневмонией. Тест оказался положительным, Виталия перевели в «ковидное» отделение. Там он упал в обморок и с того момента сам больше не ходил. «Звонил и плакал каждый день, просил о помощи, жаловался, что к нему никто не подходит, даже не могли дать воды».
16 октября. У Виталия появились сильные хрипы. По телефону жаловался на головные боли и боли в сердце. «С уходом были проблемы, – говорит Наталья. – Сосед бегал по больнице, просил ему капельницы поставить. Но врачей так и не дождались.
22 октября. Сосед по палате сказал, что Виталия скоро выпишут. Ковидом уже не болел. На жалобы о болях в сердце в больнице так и не обратили внимания. «Выписывается в стабильном состоянии. Не лихорадит. Катаральных явлений нет. Дыхание самостоятельное, эффективное. Выраженная когнитивная дисфункция. Сатурация 96%», – написано в больничном.
23 октября. Москвина выписывают. Все родные на карантине, забрать не могут. Врач дает номер, и за 1800 рублей Виталия привозят домой на обычной легковушке. Сам он ходить не может. Водитель заносит его в квартиру. «Мы его не узнали. Перед нами стоял худой и бледный пожилой мужчина. За эти дни человек сгорел в больнице», – вспоминает Наталья. Он хрипит, как и несколько дней назад, температура 39,5. Но Виталий говорит, что больше никуда не поедет.
24 октября. Вечером Виталию вызывают скорую. Врачи приезжают только под утро уже следующего дня. «Он уже был в плачевном состоянии. Скорая приехала через шесть часов, в пять с чем-то утра. Там ребята зашли, сказали: «Нет, а чего тут забирать. Все уже». Скорая его не забрала. Да он и сам отказался. В девять утра он умер», – говорит Наталья Фролова.
Наталья и Надежда уже похоронили своих отцов. Крашенинина говорит, что, как только немного отойдет от смерти папы, начнет писать жалобы на руководство больницы, напишет открытое письмо Путину: «Хочу написать открытое письмо президенту, раз у губернатора все хорошо. Будем собирать подписи. Тысячу подписей, две тысячи подписей соберем. Понимаете, моего отца уже не вернуть. Я по крайней мере попытаюсь помочь тем, кто оказался в такой же ситуации».
РосИнформ писал накануне о том, что 20 человек сообщили о смерти пациентов из-за неоказания медпомощи.
