Судья удалила правозащитника с заседаний и отклонила ходатайство, чтобы сделать процесс о тюремном насилии открытым.
На фоне общего ухудшения криминогенной обстановки в России, связанной с возвратом «помилованных» уголовников и просто психически травмированных людей с фронта, растет число обвиняемых и осужденных за экстремизм, терроризм, разглашение гостайны, госизмену, и – за сексуализированные преступления. За насилие судят уже не только бытовых маньяков и педофилов, но и самих правоохранителей, точнее сотрудников ФСИН.
Надзиратели в российских колониях никогда не соотносились с понятиями гуманизма – об этом знает или догадывается даже тот, кто никогда в «казенном доме» не бывал. Но крупнейший за последнее время скандал в Иркутской области по обвинениям в пытках и сексуальном насилии в СИЗО демонстрирует всю порочность «исправительной» системы в РФ. В том числе и потому, что с одной стороны потерпевшие – это фигуранты другого дела, о беспорядках в ангарской ИК-15. И тут оказывается, что рука руку моет: дела о насилии уходят в суды по отдельности, общее число пострадавших неизвестно, а процесс о бунте идет своим ходом. Что происходит в иркутских СИЗО, разобрала «Русская служба Би-би-си».
Краткая предыстория из Ангарска
9 апреля 2020 года в ИК-15 в Ангарске, что в 40 километрах к северу от Иркутска, произошли массовые беспорядки. Конфликт одного из заключенных с надзирателями перерос в групповой протест «блатных», который перекинулся на рядовых зеков. Один из сотрудников, по фамилии Парыгин, был избит заключенными. Часть надзирателей укрылась в кабинетах и так провела ночь.
К утру 10 апреля к территории колонии подошел отряд спецназа ФСИН, затем – войска Росгвардии. Приехал начальник ГУФСИН по Иркутской области Леонид Сагалаков. Какое-то время спецназ и арестанты стояли друг против друга на плацу тюрьмы. Тюремщики призывали заключенных сдаваться и возвращаться в жилые помещения, пока кто-то не зарядил Сагалакову куском бордюра. По свидетельствам нескольких зеков, разъяренный генерал ФСИН кричал: «Я вас всех буду ***** (сношать). Вы поедете ***** (сношаться)», после чего спецназ пошел в наступление.
Пока продолжалось это противостояние, в промзоне очень «кстати» начался пожар, уничтоживший почти все имущество и запас пиломатериалов. В махинациях с пиломатериалами руководство колонии подозревали и раньше, не исключено, что пожар мог быть удобен для того, чтобы скрыть ушедшую «налево» продукцию.
Спецназовцы стали дубинками гнать заключенных из промзоны на плац. Кто-то бежал, многих сбивали с ног и приказывали ползти. При почти нулевой температуре людей избивали, раздевали догола, поливали водой из пожарных машин и укладывали лицом в землю. В этом положении заключенные провели всю ночь с 10 на 11 апреля. Затем большую часть заключенных увезли в СИЗО-1 Иркутска, а меньшую – в СИЗО-6 Ангарска. Где и начались пытки.
Тюремные «разработчики»
В материалах обвинительного заключения по одному из дел о пытках, где восемь человек проходят потерпевшими, говорится, что били их «из-за возникшей неприязни». Один из заключенных говорит, что это ерунда, так как истязания начались сразу же и никаких оснований для неприязни он дать не мог: «разработчиков» (так назвали истязавших сокамерников) интересовали признания доставленных из ИК-15 как произошел бунт.
«Ты поверь, мы любыми путями выдоим с тебя это, – передает потерпевший Максим Галяев слова одного из «разработчиков». – У нас есть «зеленка» (разрешение – прим. ред.) на вас от генерала».
«Хозяев» камеры интересовало, кто избил сотрудника Парыгина, кто кинул камень, попавший в голову начальнику УФСИН Сагалакову, кто и что жег в промзоне и кто снимал видео, позже оказавшиеся у правозащитников.
Попавших в пресс-хаты избивали, бросали с нар на пол, отбивали ступни проводом, и вставляли в анальные отверстия палки или веники. Через несколько часов пострадавшие готовы были написать показания даже в том, что «убили президента Клинтона».
185 томов против 14 дел
Летом этого года суд приступил к рассмотрению обвинений против предполагаемых организаторов массовых беспорядков в ангарской колонии. Огромное дело из 185 томов собрало сотни показаний против 19 заключенных ИК-15. С другой стороны, правозащитники установили имена как минимум 75 человек, пострадавших от пыток в иркутских СИЗО. Не все прошедшие через пресс-хаты сообщили об истязаниях адвокатам, и сейчас точно определить их реальное число нельзя.
Летом 2021-го 14 однотипных дел об истязаниях были объединены в одно производство. Но через год СК в Иркутске решил, что их необходимо расследовать по отдельности. Теперь в суды они уходят, объединенные лишь фамилиями «разработчиков» и номерами камер, где творились истязания.
Более того, очень «активных» потерпевших добавляют в 185-томное дело о беспорядках ИК-15. Например, против заключенного Руслана Лемова было возбуждено уголовное дело, и его арестовали буквально сразу же на выходе из колонии, где он отбывал остаток срока по предыдущему делу.
В то же время уголовные дела о пытках в самой ИК-15, которые могли стать поводом для беспорядков, приостанавливались из-за того, что подозреваемые уезжали на войну на Украину – по аналогии с исторической фразой, «с Вагнера выдачи нет».
В СИЗО-6 в Ангарске, согласно материалам уголовного дела, при изнасилованиях присутствовали сами тюремщики – начальник режимного отдела Василий Луковский и его заместитель Дмитрий Бароян. Это единственные сотрудники иркутского управления ФСИН, которым предъявлены обвинения в преступлениях сексуального характера. Вместе с ними под суд пошли шестеро заключенных-«разработчиков» из СИЗО-6. Этот процесснаходится в самом начале. Год Луковский находился под стражей, но в начале 2023-го был переведен под домашний арест.
Даже не часть процесса
Правозащитник Петр Курьянов, координирующий юридическую помощь пострадавшим от пыток в Иркутске и Ангарске, говорит, что без привлечения следователей из центрального аппарата СК в Москве добиться реального расследования невозможно:
«Первый отдел иркутского СК расследует массовые беспорядки, а третий их же отдел — пытки. Они коллеги на корпоративах и дружат семьями, в одной курилке курят, на совещаниях, на каких-то празднествах — вместе. Они коллеги, они не один год вместе работают. И что, третий отдел, занимающийся пытками, будет возбуждать дело по принуждению к показаниям? Это же развал всего дела, над которым трудятся их коллеги! Ну, нет, конечно, не будут они этого делать».
Самих потерпевших, которые отбывают оставшиеся сроки, угрозами убеждают отказаться от показаний – в том числе, некоторые из «разработчиков», выбивавших признания по делу о беспорядках. Практика эта в российских тюрьмах используется повсеместно: «разработчиков» возвращают в СИЗО из колоний под предлогом проведения каких-то следственных действий, и они могут находиться там месяцами.
Адвокат Платон Ананьев, представляющий одного из потерпевших в процессе о пытках и одного из обвиняемых в деле о массовых беспорядках, уверен, что у следствия были все возможности установить, что заключенных пытали по прямому указанию тюремщиков, а те руководствовались установками, который дал начальник регионального отдела ФСИН.
На проходящих слушаниях по делу об истязаниях в СИЗО-1 представители потерпевших поднимают этот вопрос, но пока суд и обвинение уходят от ответов: «Это же как бы не является частью процесса».
